Перерождение феникса: Чужой изгнанник (СИ)

Последние слова скорее походили на шёпот, но чуткие уши хозяина камня собаки уловили данное предложение, и мальчишка отпрянул. В каком смысле он не может больше наслаждаться чудесными днями с Анастасием и Бестужевыми? Это было то, что Рейчер боялся потерять больше всего на свете — счастье, дарованное ему самой судьбой. Как и у любого подарка жизни за всё должна была следовать цена: разрыв дружбы с Вадимом и жестокие эксперименты Куликова с Лавровым старшим. «Нет, послышалось!» — уговаривал себя парень, поднимаясь в свою комнату.

Часы пробили шесть вечера, а Анастасий так и не явился прийти. Обычно все дни проходили стабильно: юноша безустанно являлся к порогу ровно в назначенное время, принося с собой стопку новых книг. Сейчас же, смотря в запотевшее окно на узкую тропинку сада, которую окружали молодые яблони, похожие на те, что росли в саду старика, жившего по соседству с приютом, Рейчер видел только привычную пустоту, глотавшую его душу в последнее время. Обычно мальчишка любил выбегать и ложиться на спину, задирая свои ноги и опирая их в ствол одного из деревьев, греясь на солнышке. Когда же он вставал, то он имел двуликость: с одной стороны он был согретым и чистым, с другой — грязным от земли и холодным. Анастасий даже подметил, что такое очень часто бывает в человеческой природе, ибо люди привыкли скрывать свои эмоции под изящными маскарадными масками, забывая о красоте реальности. Реальность презирать за то, что она была жестокой, но в то же время и такой прекрасной и честной ко всем живым существам. «Честность не ценится в наше время, — вспомнил Рейчер слова друга, — поэтому и ненавидят. А такие люди на вес золота — говорят всё, что чувствуют. Жаль, что остальные настолько ослепли от узких прорезей в масках, что не видят истины. Но однажды святой демиург скажет тебе истину о новом мире, и ты прозреешь…»

За дверью стали слышаться посторонние детские голоса. «Уже пришли», — угрюмо подумал владелец чёрного амулета, отрывая взгляд от окна. Он несколько минут колебался между тем, чтобы пойти и завести знакомства с остальными ребятами, или остаться в одиночестве. Парень ненавидел быть наедине с самим собой, но в то же время боялся нового, того, что могло бы изменить его жизнь. Внезапно он встал как вкопанный, вспомнив о Вадиме. А каково было ему? Может, он также страдает от незнакомых людей, от внимания, но просто не может честно признаться Рейчеру? Ведь Вадя всегда был гордой личностью, никогда не показывал слабых сторон и свои чувства…

— …свои чувства… — с ужасом прошептал вслух парень и от озарившей его мысли вздрогнул.

Они никогда не показывали то, что скрывали под масками счастливых людей с тех самых пор, когда их отношения прервались! И если Рейчер страдал от одиночества, испытывал ли Вадим…

Мальчишка сорвался с места и кинулся к шкафу. Кое-как переодевшись в пристойную одежду, в чей комплект входили чёрные брюки и сюртук, он кинулся в столовую, где уже во всю велись оживлённые переговоры. За столом, ломящимся от всяких блюд, сидело не менее десяток детей в, как всегда, пёстрых и вычурных нарядах. Для Рейчера даже слово «барокко» казалось неуместным к настолько пышным платьям и вычищенным до блеска пиджакам с серебряными каёмками. Все настолько сильно были погружены в гущу бесед, что не заметили, как в дверном проёме растерянно озирался по сторонам мальчишка со странным цветом волос. Он медленно продвигался к столу, неуверенно делая свои шаги. И вот — среди всех этих ослепляющих украшений мелькнула чья-то золотистая грива, которая о чём-то переговаривалась с пухлой девочкой в изумрудном платье.

— Вадь… — чуть ли не прохрипел Рейчер над самым ухом, — ты мне сейчас очень нужен.

Длинноволосый юноша удивлённо оглянулся, разглядывая бывшего приятеля с ног до головы, словно в первый раз лицезрел его.

— Наедине, — добавил владелец чёрного амулета, с ужасом озираясь на пиршество.

Внезапно наступило гробовое молчание. Настолько мёртвое и немое, что было отчётливо слышно, как за стенами перешёптываются друг с другом деревья, как щебечут птицы, как хрустит ветка, когда на неё что-то пикирует. Все десятки пар глаз устремились прямо на хозяина камня собаки, с нескрываемым любопытством рассматривая недавно пришедшего. В то самое мгновение помещение превратилось в пустошь, а дети — в гордых стервятников, что с жадным восторгом поглощали крохотную и беззащитную добычу взглядами кровавых глаз. У некоторых промелькнула отвратительная ухмылка, кто-то начал посмеиваться. Стервятники готовились к представлению, надевая на себя маски ни в чём неповинных детей, хотящих всего лишь развлечений. Они мигом скрыли свою вседозволенность и жестокость, жадность и мерзкое удовольствие от чьих-то страданий, превращаясь просто в свидетелей.