Перерождение (СИ)

У меня уже была возможность понять, что для непосвященных я был противоречием реальности. Людей учили, что чудовищ нет, что мир познаваем и безопасен. А я… я был упреком от самой природы, мое преимущество в силе было настолько примитивным, что превосходило все достижения человека, все его оружие. За это, думаю, и ненавидел меня Антон. Да и не он один.

Девица опомнилась первой, она не собиралась нападать. Она развернулась и бросилась бежать, но у меня не было желания играть с ней. Одним прыжком я сократил расстояние между нами, ударил ее хвостом по затылку. Она упала, по инерции несколько раз перевернулась и замерла. Я не хотел серьезно калечить ее, так что, очнувшись, она отделается головной болью. Ее нож был чист.

Оставалось разобраться только с самцом. Теперь я стоял между ним и лесом, а он оказался в положении Литы — в ловушке. Мужчина обеими руками сжимал топор, готовый броситься на меня в любую минуту, и все же он боялся. Меня нельзя обмануть, я ведь все-таки монстр. Я и раньше отмечал, что в людях жестокость часто сочетается с трусостью. Очередная черта, которую я вряд ли пойму.

— Кто ты такой? — прошептал он.

Не дожидаясь ответа, он бросился вперед, ударил как-то неуклюже, нелепо. Я не стал уворачиваться, позволил топору столкнуться с чешуей на моей груди. Надо отдать ему должное, сила удара была достаточной, чтобы вызвать россыпь искр, но только и всего. Я сомневался, что даже синяк останется.

Топор не выдержал, сломался. Лезвие полетело вниз, я услышал, как оно мягко входит в тело человека. Он завыл, упал на землю, сжимая руками покалеченную ногу. А ведь я помню то, что я видел на дне озера, его жертвам приходилось терпеть гораздо большее.

Я наклонился перед ним, так, чтобы наши глаза находились на одном уровне. В этот момент я подчинился инстинктам, не было какого-то плана, я не обдумывал свои действия.

— Она моя, — произнес я настолько тихо, что только он мог услышать.

Понятия не имею, почему я так сказал. Если его моя фраза напугала, то меня — удивила. Кто — она? Лита? Я относился к ней чуть лучше, чем к остальным людям, но не до такой степени. Девица, которую я поймал в воде? Уж она мне точно не нужна! Тогда зачем говорить? Оставалось только довериться инстинктам.

Мужчина перестал выть, он с мольбой смотрел мне в глаза. Он не хотел, чтобы я его убивал. Я знаю, что такое страх перед смертью, Антон сделал это чувство слишком хорошо знакомым мне. Но я не жалел этого человека.

Когда острый шип, расположенный на моем хвосте, прошел сквозь него, мужчина не вскрикнул, только как-то болезненно вдохнул. Его взгляд стал опускаться, словно он хотел лично убедиться в произошедшем.

Вот от этого я не получал удовольствия, только не от причинения боли. Может быть, он заслужил пройти через то, что заставлял терпеть других. Но я не хотел так поступать. Я расправил внутри него хвостовой плавник, чтобы покончить с этим.

Это короткое движение фактически разорвало его пополам. Когда я прыгал в воду, он был уже мертв. Мне не было дела, мой гнев остывал; все мое внимание было сосредоточено на Лите.

Я помог ей выбрать из воды, но не там, где лежали тела, а на помосте. Она колотилась от холода, это ее странное платьице ничуть не помогало. И тогда я сделал то, чего от себя не ожидал — убрал броню и позволил ей греться о мою кожу. Лита благодарно прижалась ко мне, а я изо всех сил старался побороть желание вернуть чешую на место.

— Где ты был? — без злости, с обидой спросила она.

— Я… я отвлекся. Знаю, что не должен был. Прошу, простите меня.

— Я боялась, что ты ушел.

— Я бы не смог.

С ужасом я понял, что это правда. Я не мог освободиться, хотя сейчас у меня был великолепный шанс. В таком состоянии Лита просто неспособна запустить взрывные устройства внутри моего тела. Если бы я решил убить ее в этот момент, она бы не успела воспользоваться своим преимуществом. Казалось бы, что может быть проще — взять и свернуть ей шею. А потом уплыть далеко, туда, где они не найдут меня.

Но я не мог. Не потому что боялся или неожиданно воспылал большой любовью к Лите, не потому, что не знал, куда идти. Просто я не мог убить существо, которое не имело ни малейшего способа защиты от меня и которое мне доверяло. Тот человек, которого я только что уничтожил, пытался защищаться и даже нападать. То, что я победил, — закон природы. Однако Лита не нападала, она вообще не считала меня угрозой. Ее абсолютная слабость оказалась самой надежной защитой.

Получается, я сам себя загнал в ловушку.

* * *

Когда смотрительница вошла в мою комнату, я сел на край бассейна, но полностью вылезать не стал. На нее я не смотрел, чтобы она не смогла понять, насколько сильно я обеспокоен.

Я знал, что убийство мной человека не вызвало у ее начальства бурного восторга. Вскрытие снова кружило над моей головой.

Лита подошла совсем близко, я слышал, как стучали ее каблучки по плитке. Теперь она стояла прямо за моей спиной.

— Ну что? — не выдержал я.