Перерождение (СИ)

Когда Алекс ушел, Милина достала из пакета оставшиеся вещи. Это были ее старые вещи, и еще пара новых. Зачем он привез их? Ведь все равно здесь их не надеть. Возможно Алекс надеялся, что с помощью личных вещей к ней быстрее вернется память, а новые нужны на случай выписки. Или побега… Милина прижала к себе любимый свитер. Он был очень мягким, теплым, и напоминал о доме. Она скучала по дому. Да, у нее был дом, и там о ней заботились, ждали возвращения с прогулки, и даже готовили для нее ужин. Тот дом, который она ненавидела, стал родным и очень нужным. Только сейчас, находясь здесь и безумно скучая, Милина осознала это. Из глаз девушки потекли слезы.

- Я хочу домой. Я хочу домой. Хочу домой! – крикнув слишком громко, девушка зажала рот ладонью. Она должна вести себя послушно и как можно тише. Она должна сохранять рассудок. Она должна, во что бы то не стало, продержаться. В стену очень тихо постучали. Надев свитер (ну и что, что нельзя – ей было холодно), Милина вышла из палаты. Стук исходил из той самой палаты, в которой лежала женщина, потерявшая семью. Как ни странно, дверь ее палаты не была заперта на замок. Девушка открыла дверь. Женщина обернулась. Сегодня она выглядела гораздо лучше вымытые волосы были аккуратно зачесаны, грязная больничная рубашка сменена на чистую, и даже в палате больше не стоял тот жуткий запах.

- Здравствуйте! – тихо поздоровалась девушка. – Я слышала, мне показалось, что вы постучали в мою стенку.

- Нам всем здесь слишком часто что-то кажется. – улыбнулась женщина. – Но я действительно стучала. Меня не выпускают из палаты. Здесь очень тонкие стены, поэтому я слышала, как ты плакала.

- Я? Нет, я не…

- Перестань. Здесь все плачут, даже взрослые тетки вроде меня. Каждый о своем. Здесь плачут больные души. Но слезы, как и любые эмоции воспринимаются здесь как проявление душевной болезни. Лучше не показывать их.

- Я это уже поняла. – вздохнула Милина. – Просто увидела опекуна, свои домашние вещи, и расклеилась.

- Опекуна? У тебя нет родителей?

Девушка покачала головой. Женщина сделала приглашающий жест рукой, так как Милина все еще стояла у порога. Девушка села на кровать.

- Я тоже потеряла семью. Осталась только сестра – именно она и упрятала меня сюда. – Женщина смахнула слезу. Милина тоже заморгала глазами. Что может быть хуже родственников – предателей? – У меня была единственная дочь, я растила ее одна, без мужа, но сумела воспитать ее достойно. Она окончила школу с золотой медалью, окончила медицинский институт с красным дипломом. Умница, красавица и детский педиатр по образованию. Чем не причина для гордости? В двадцать пять лет она вышла замуж. Муж тоже золото. Через три года родился Кирилл, наш общий любимец, наша радость. Прошлым летом они решили съездить на озеро. Взяли с собой и Кирюшку, хотя я уговаривала их оставить его со мной – маленький он еще. Они погибли, возвращаясь обратно. По дороге их машина сломалась, поэтому смогли продолжить путь, лишь когда стемнело. Трасса была узкая, дорога плохая. Они столкнулись с грузовиком. Маленький Кирюшка даже ничего и не понял. Я едва смогла опознать их – так изуродовала их авария.

- Мои родители тоже погибли в автомобильной аварии. Мне было тогда семнадцать.

- Ты очень молоденькая. Тяжело терять родителей в таком юном возрасте. Понятно, почему горе привело тебя сюда.

«Девушка из тринадцатой палаты исчезла!» - за дверью, кажется, переполох.

- Меня ищут!

- Это я виновата. Не надо было звать тебя.

Милина вышла в коридор.

- Так вот ты где! Неугомонная какая! Сказано же тебе было не выходить!

- Извините, мне было скучно. Я уже иду в свою палату. Больше не буду уходить, честное слово.

Тетка в белом халате цокнула языком.

- Через полчаса ужин. Можешь сходить в столовую.

- Хорошо. Спасибо.

В столовую идти не пришлось. Алекс принес горячий ужин в баночке, бережно укутанный в полотенце, чтобы не остыл. Увидев это, Милина умилилась. Настроение девушки улучшилось, когда нашла в пакете фрукты, шоколад, пару книг и даже мобильный телефон. Как только Алекс умудрился пронести последнее? Милина блаженно вздохнула. Сейчас она была почти счастлива.

Глава4.

Дни стали проходить заметно быстрее, возможно из-за улучшенного настроения и самочувствия. Но ближе к середине апреля Милина затосковала. Алекс больше не приходил, но часто звонил. Девушку не раз посещала мысль о побеге, но каждый раз она останавливалась, не решаясь. Спасало то, что ей разрешили выходить из палаты, и даже гулять. Спасало общение с Кларой - так звали ту женщину из двенадцатой палаты. Но чем дольше она находилась здесь, тем тоскливее было на душе, и сильнее желание убежать. Вода, принесенная Алексом, почти заканчивалась, и Милина опасалась новых приступов - ведь тогда она еще не скоро сможет отсюда выбраться. Но больше всего она боялась потери памяти. Именно поэтому умывалась этой водой, от которой ее лицо и руки покрывались волдырями.