Перерождённые. Квадриптих 6. Потомки потерянного народа

Тот понимающе кивнул головой и сразу замолчал, но стал с таким восхищением рассматривать мелькавшие мимо них пейзажи мегаполиса, что Менуил, честно говоря, немного позавидовал ему. Даже его сын в детстве не смотрел на этот мир так, как это делал сейчас этот маленький, но очень любопытный потомок потерянного народа.

Срез 2

Среди всех культурно-развлекательных сооружений планеты Силистия центральный городской парк Барны по праву занимал первое место. Первым, что бросалось в глаза, была живая изгородь, полностью окаймляющая площадь парка. Стараниями садовников она с обеих сторон ровно подстригалась до уровня третьего этажа зданий, стоящих буквально в двадцати метрах от границы парковой зоны, а дальше, ещё метров на семь, просто немного прореживалась, чтобы обеспечить формирование овальной вытянутой кроны.

Что в этом удивительного? Хотя бы то, что изгородь включала в себя сразу все известные в Галактике виды Сертайи — раскидистого куста с вытянутыми плотными большими листьями, которые были раскрашены природным художником ярким жёлтым цветом по центру и фиолетовым — по краям. Если поднести сорванный листок Сертайи поближе к глазам, то можно увидеть, что краски на нём потекли, а цвета причудливым образом переходят один в другой, составляя каждый раз новую картину, в которой иногда можно даже разглядеть вполне отчётливые фигуры. Именно поэтому жители Барны даже пытались гадать по этим листьям: вдруг, и увидишь там своё будущее.

Но на самом деле, удивительными у Сертайи были не листья, а её цветы: снизу — маленькие, молочно-белые, а сверху — огромные, почти до двух метров в диаметре, с мясистыми миндалевидными лепестками, имеющими в зависимости от вида растения ярко красную, матово зелёную, светло-фиолетовую, идеально белую и розовую окраски.

В самом парке, за единственной входной, покрытой резьбой с изображениями экзотических животных, аркой любого посетителя ждали удовольствия на любой вкус и цвет. Сразу слева располагалась зона, отведённая для аттракционов. Чего тут только не было! Кто хотел пощекотать себе нервы сразу мог смело отправляться туда и гарантированно не пожалел бы о своём выборе. Чуть поодаль стоял огромный цирковой шатёр, к которому практически примыкал занимающий почти пятую часть площади парка зоопарк.

А вот, в правую сторону обычно сворачивали люди, желающие обрести гармонию с природой, остаться наедине со своими мыслями и, не удивляйтесь, искупаться. Здесь посетителей ждал дендрарий, разбитый вокруг озера с кристально чистой голубой водой, лабиринты и беседки, увитые плетущимися растениями, клумбы с красивейшими разнообразных форм и размеров цветами, запах которых, окутывая вас, заставлял остановиться, присесть на скамеечку и остаться, как можно дольше, в мире непередаваемого словами наслаждения. Вдоль мощёных камнем пешеходных дорожек по всему пути следования встречались фонтаны: большие и маленькие, обычные и грандиозные, простые и являющиеся произведением искусства или творением гениев инженерной мысли.

Но больше всего парк славился своим собранием скульптур. Вот уже более двух тысяч лет подряд, по результатам ежегодного конкурса только лучшие три работы удостаивались того, чтобы занять место в парке Барны. Не думайте, что это обычное провинциальное состязание для скульпторов-замухрышек или недоучек-футуристов. Тот, кто занимает призовое место в конкурсе, обретает известность не только во всей Республике, но и в Империи Авлов! Если вы вдруг решите, что для того, чтобы ваше творение заняло место на одном из пьедесталов Барны, достаточно просто бездарно обтесать камень, оставив скульптуру не законченной, или сотворить несуразную форму, позволив зрителю самому догадываться, что имел в виду горе-мастер, творя свою нелепость, то вы жестоко ошибитесь.

В спрятанной от людских глаз и увитой плющом беседке на скамеечке с витиеватой по краям ковкой сидел старик с густой коротко стриженной абсолютно седой бородой. На его коленях лежал обычный холст, на котором старик что-то размашисто рисовал и периодически посматривал на стоящую в двух метрах от него статую. Скульптура, которую старик, видимо, пытался перенести на холст, заслуживала особого внимания. Она была создана девять веков назад мастером Грантом, который вложил в неё весь свой гений и три года жизни. Что двигало скульптором, когда он вытёсывал её из бесформенного холодного куска камня? Какие чувства обуревали его тогда? Что творилось в тот момент в душе у мастера? Никто не знает, но камень стараниями Гранта ожил. В руках гения глыба превратилась в молодую девушку, в порыве вытянувшую правую раскрытую в ладони руку куда-то вперёд. На её лице отражалась мгновенно захлестнувшее сердце боль, а по щеке, оставляя немного более тёмную, чем окружающий камень, дорожку, застыла, казалось, только что вытекшая из глаз слеза, а несуществующий ветер собрал в складки платье и запутался в прямых длинных, по пояс, волосах.