Пересадочная станция

— Да, — подтвердил он. — Мы не на улице, и то спасибо. Тут хоть тебя не будят проезжающие мимо машины. И нет пешеходов. Но как же это тяжко! Особенно для жены и ребятишек. Скоро месяц, как мы живем в этой машине. Когда повезет, едим в ресторанах, но обычно в них яблоку негде упасть. Большей же частью мы питаемся в кинотеатрах, в тех, что на открытом воздухе, а иногда покупаем какую-нибудь провизию, выезжаем за город и устраиваем пикник. Когда-то пикники были развлечением, но прошли те времена. Теперь даже детям они не в радость. Мы пользуемся туалетами заправочных станций. Белье стираем в прачечных самообслуживания. Каждое утро я езжу на работу; потом жена отвозит детей в школу. А пока они в школе, мечется по городу в поисках жилья. К концу рабочего дня они все заезжают за мной в контору, и мы отправляемся искать место, где можно перекусить. Мы выдержали месяц такой жизни, — добавил он. — Но долго мы так не протянем. Дети все спрашивают, когда у нас снова будет дом, да и зима на пороге. Мы не сможем жить в машине, когда грянут морозы и пойдет снег. Если мы не подыщем себе жилья, придется уехать в какой-нибудь другой город, где можно найти дом, квартиру, что угодно — мы согласны почти на любое помещение. Я буду вынужден уйти с работы и…

— Переезд вам ничего не даст, — перебил я. — Ехать некуда. Везде одно и то же.

— Мистер! — воскликнул Куинн высоким, срывающимся от отчаяния голосом. — Объясните мне, в чем дело? Что все-таки происходит?

— Кто его знает, — пожал я плечами. Не мог же я сказать ему правду. Ему и без того было тошно. Для него лучше, если он проведет эту ночь в неведении.

Так вот оно и будет, подумал я. Повсеместно. Население земного шара превратится в кочевников, которые будут скитаться в надежде набрести на места получше, а таких мест уже днем с огнем не сыщешь. Вначале они будут кочевать семьями, потом, возможно, объединятся в племена. Со временем многих сгонят в резервации или специально для них отведенные области типа резерваций, ибо только при этом условии уцелевшие правительства сумеют оказать им хоть какую-нибудь помощь. Но до самого конца не переведутся бродяги, которые будут остервенело биться за крышу над головой и всеми правдами и неправдами раздобывать себе пропитание. Вначале, в первом порыве бешенства, им, быть может, посчастливится захватить какие-нибудь жилые строения — свои собственные дома или чужие, не важно. На первых порах они будут драться за пищу, воровать продукты, припрятывать запасы. Но все жилища пришельцы постепенно либо сожгут, либо разрушат каким-нибудь иным способом. Они превратят их в руины, пользуясь своим неограниченным правом собственности, и едва ли этому можно будет помешать, поскольку они будут действовать втихую. И с чистой совестью — ведь, как полноправные владельцы этих домов, они сочтут такое обращение со своей собственностью вполне законным, и пожарам не будет конца. И нет на них никакой управы, а если и есть, то сразу ее не найдешь. Ведь с Этвудами не вступишь врукопашную, не дашь бой кегельным шарам. Их можно только ненавидеть. Их трудно изловить, не менее трудно уничтожить, и у них всегда поблизости есть крысиная нора, через которую они могут улизнуть в другой мир. И придет время, когда не останется больше жилых строений, кончится пища, хотя вопреки всему человек, возможно, еще будет кое-как влачить жалкое существование. Но из каждой тысячи людей останется только один, и, когда наступит этот день, пришельцы окончательно выиграют войну, которой на самом деле и не было. И человек из хозяина планеты превратится в затравленное животное.

— Мистер, — прервал молчание Куинн, — я не знаю вашего имени.

— Меня зовут Грейвс, — сказал я.

— Так что же вы скажете, Грейвс? Что будем делать дальше?

— То, что вам следовало сделать с самого начала, — ответил я. — Мы с вами сейчас взломаем дверь и войдем в помещение. Вы и ваша семья будете спать под крышей, вам будет где готовить себе пищу, и вы приобретете собственный туалет.

— Но это же незаконное вторжение! — вскричал он.

Вот так, подумал я. Даже на грани отчаяния человек не теряет уважения к законам, охраняющим право собственности. Не кради, не вторгайся в чужие владения, не прикасайся к тому, что принадлежит другому. Из-за этого-то мы и оказались сейчас в таком положении. Именно из-за них, из-за этих законов, столь почитаемых, что мы слепо подчиняемся им даже тогда, когда они, обернувшись ловушкой, отнимают у нас право первородства.

— Вы ведь хотите, чтобы ваши дети спали под крышей, — сказал я. — Вам нужно место, где вы могли бы побриться.

— А вдруг кто-нибудь окажется поблизости и…

— Если кто-нибудь явится и попытается выставить вас за дверь, пустите в ход пистолет.

— У меня нет пистолета, — возразил он.

— Так достаньте, — посоветовал я. — Утром первым делом раздобудьте себе оружие.

И я подивился, как легко и незаметно из гражданина, свято соблюдающего законы, я превратился в другого человека, человека, готового написать новый закон и защищать его до последней капли крови.

Глава 29