Перешагнуть через пропасть. Гедонистическая инженерия против уныния, одиночества и разобщенности

Однако теологи и религиоведы объясняли падение веры совсем иначе. Одни видели причину в ширящейся пропасти между церковной доктриной и требованиями общества (женщины-священнослужители, контроль над рождаемостью, однополые браки): церковь не успевала за переменами в настроениях прихожан. Другие исследователи отметили расцвет рынка духовных услуг от Опры до Тони Роббинса и «Курса чудес», предлагающих широкий ассортимент источников утешения, озарений и руководства свыше. Книжка «Есть, молиться, любить» стоит, в конце концов, долларов пятнадцать, и Элизабет Гилберт мучилась угрызениями совести, а значит, тебе уже не нужно. У церкви на этом рынке больше нет уголка, где можно единолично торговать вдохновением и искуплением.

Но все же заявления новых атеистов о гибели веры были несколько преувеличенными. Четыре всадника были правы лишь наполовину. Да, «здравомыслящие» отошли от ортодоксальной веры, но многие другие ощущают, что их оттуда выталкивают. А поскольку заблудшим овцам некуда приткнуться, их охотно подбирают либо фундаментализм, либо нигилизм.

Официальные католицизм и протестантизм действительно столкнулись с существенным исходом верующих, зато евангелические мегацеркви процветают как никогда[52]. Они предлагают сугубо американскую мешанину из позитивного мышления и Евангелия от Богатства. Эти трансконфессиональные церкви побуждают своих прихожан отринуть традиционные ценности – смирение, бедность, служение ближнему – в пользу мечты о

#ЛучшейЖизни. Яркие софиты, оглушительные зажигательные гимны во славу того и сего, исполинские видеодисплеи и «христианский рок». Древние католические понятия о покаянии, ладане и колоколах на этом фоне, конечно, меркнут.

Однако все эти пасторы-хипстеры в кожаных куртках (которых в журнале GQ прозвали жрецами нового хайпа)[53] проповедуют, что характерно, весьма консервативное учение. Среди характерных черт евангелического движения – буквализм: каждое слово в Библии богодухновенно, его истинность не обсуждается. И хотя в моральный кодекс таких церквей позабыли включить откровенно устарелые предписания (побивать камнями неверных жен, владеть рабами и посыпать солью поля врага), основа его строится на дословном толковании древних писаний.

Вместо того чтобы сделать шаг навстречу друг другу и попытаться адаптировать верования к стремительно меняющемуся и модернизирующемуся миру, эти евангелические церкви обнаружили, что поставить все на традицию – неожиданно действенный способ расширить охват. Похоже, многие верующие, едва не захлебнувшиеся в море неопределенности, только рады обрести наконец твердую почву под ногами.

* * *

Умеренный центризм едва ли способен удержать тех искателей истины, которым претят доктрины фундаментализма и которых при этом захлестывают неопределенность и сложность. Те, кого не влекут посулы мегацеркви-все-включено, не всегда попадают туда, куда рассчитывали Харрис и Хитченс: в царство разума и рациональности. Нередко их заносит в другую крайность – они впадают в нигилизм.

И Пью, и Гэллоп не охватили в своих опросах эту выборку невоцерковленных и неверующих. А вот система здравоохранения об этом подумала, и ее находки просто обескураживают. Кругом свирепствуют болезни отчаяния – тревожность, депрессия, суицид. Каждый шестой американец принимает психиатрические препараты, просто чтобы совладать с рутиной современной жизни[54]. ВОЗ, чтобы наглядно показать масштабы катастрофы, сообщает, что сегодня кончают с собой больше людей, чем погибают во всех войнах и всех стихийных бедствиях

вместе взятых[55]. Вспомните обо всех ураганах, наводнениях и пожарах, о гражданских войнах, терроризме и вооруженных конфликтах, которыми пестрят наши новостные ленты. Так вот, всех их жертв в совокупности меньше, чем тех, кто решил добровольно покинуть этот мир, потому что больше не в состоянии выносить такую жизнь.

«Мы – нежеланные дети истории, – говорит главный нигилист «Бойцовского клуба» Тайлер Дерден. – На долю нашего поколения не досталось великой войны или великой депрессии, поэтому мы должны сами объявить войну, и война эта будет духовной. Мы начнем революцию, направленную против культуры. Наша великая депрессия – это наше существование. Это депрессия духа»[56],[57]

.

Система Смысл 1.0, официальная религия, рухнула, и первыми это поняли те, кто не связан с ней и кого она не затронула. Но для них отход правоверных к фундаментализму – не самое надежное противоядие от гиперсовременного мира, полного цинизма. Однако и система Смысл 2.0, модернизм, тоже не имела особого успеха. «[Нам] с утра до вечера внушают по телевизору, что когда-нибудь мы можем стать миллионерами и рок-звездами, но мы не станем ими никогда. И мы начали понимать это… поэтому лучше не трогайте нас».