Переступить черту. Истории о моих пациентах

Мы не можем здесь более подробно рассматривать психологическую причинность, а удовольствуемся тем, что определим здесь в форме тезисов нашу позицию. Нельзя отрицать, что результат вынесенных при полном сознании суждений без нового сознательного генезиса снова станет актуальным. Такие не обоснованные заново суждения мы можем рассматривать как возникшие путем «неосознанных выводов». Они имеют признак, что всегда могут быть сознательно сделаны постфактум. Если результат оказывается неправильным, то он может быть исправлен. Критерием для наличия «неосознанных выводов» должна быть возможность корректировки их неправильного результата. Достоверно наклонные линии Цельнера не могут быть подвергнуты корректировке, следовательно, они не могут возникнуть вследствие неправильных суждений. Таким же образом обстоит дело с достоверностью при обманах чувств. Напротив, мы признаем, что недифференцированный характер действительности, возникший путем неосознанных суждений, может быть интерпретирован. Поэтому также доступен корректировке; причем неосознанные суждения признаются осознанными и признаются неправильными. Линии, которые в недифференцированном состоянии виделись наклонными, после корректировки уже не считаются реально наклонными, но достоверно наклонными видятся.

Об интересных экспериментах о том, как у здоровых людей из-за ложных восприятий возникают неправильные суждения о реальности и их последствиях сообщает Розе. Он исследовал изменения восприятия при отравлении сантоном. Мы приводим наблюдения, касающиеся суждения о реальности. Розе пишет:

«В одном из моих первых опытов по изучению ведения в желтом цвете один мой коллега, страдавший этим, полагая, что все уже прошло (т. е. он просто привык к этому), обедал в ресторане. Эксперимент был закончен и забыт; за столом царит непринужденная атмосфера. Наконец официант приносит желтый яичный суп. Моему коллеге показалось, что у супа был довольно своеобразный запах, а кроме того, он был красным. В возмущении он отослал суп обратно на кухню. Он упорно отказывался верить обратному и стал посмешищем всех сидевших за столом друзей. Он спорил с ними, затем в негодовании покинул ресторан. Никакого сомнения, что официант принял его за сумасшедшего. Теперь мы знаем, что это было первым признаком обонятельной галлюцинации и ведения в фиолетовом, о котором тогда никто не подозревал. Коллеге тоже не пришло в голову отнести это к последствиям эксперимента.

Однажды две сестры, принявшие одна за другой сантоновую кислоту, стали спорить по поводу цвета пиджака одного из присутствовавших мужчин. Одна считала, что сукно было желтым, другая — фиолетовым. Господин, чей пиджак был серого цвета, не знал, что одна из споривших могла видеть все в фиолетовом цвете, а другая — нет, только удивленно смотрел на обеих. Они в пылу тоже забыли, что было причиной их спора».

Если бы в этих случаях им напомнили об отравлении сантоном и объяснили этим все происшедшее, неправильное суждение о реальности тотчас бы исчезло. Объяснение подобной связи, как в этом случае, мы не могли бы, например, дать пациенту доктору Штраусу, так как мы сами не знаем причину его обманов чувств. Изобилие его ложных восприятий и их особые свойства показывают, насколько тяжело в этом случае прийти к правильному суждению. Это мы должны всегда учитывать, особенно при констатации параноидальных изменений сознания. Неправильное суждение об обманах чувств еще не означает паранойю.

Не все содержание нашей работы, а только лишь важнейшие ее положения мы приведем в заключительных тезисах:

1. Кроме истинных ложных восприятий существуют патологические представления, которые очень подробны и не зависят от воли (псевдогаллюцинации Кандинского). Между ними не существует перехода.