Переступить черту. Истории о моих пациентах

Сочинение Шлегеля переполнено поэтическими местами, он подробно занимался тоской по родине различных народов[10] и солдат

[11]. Он освещает также и судебные вопросы. Новое, что он предлагает, – попытка психологического взгляда на это. После некоторых замечаний, что врач никогда не поднимется над общим уровнем, если неустанно не исследует психологию в тесной связи с физиологией как основополагающей наукой его обучения, он подчеркивает, что причина болезни тоски по родине единственно в том эмоциональном состоянии души, которое мы называем тоской, и не может заключаться в недостатке привычного горного воздуха и инстинктивном предпочтении родины. Воздействие на тело является воздействием неудовлетворенной тоски вообще, но не все люди имеют склонность впадать в состояние тоски. «Как же теперь объяснить истоки любви к родине, тогда как она не является настоящим инстинктом, так же как и одним плодом привычки, еще меньше следствием размышления? Любовь к родине имеет свои первые зародыши в первых чувствах и представлениях в юношеском возрасте. Так же, как в это время все окружение оказывает на нежный нрав, на ранимое чувство, на оживленную силу воображения более глубокое, более неизгладимое впечатление, чем в более поздние годы, так опять-таки молодой человек как бы вживается более глубоко и искренне во все свои окружения. Он оживляет все, даже неживое, своим воображением. Он играючи заключает дружбу как с игрушками, так и с кустарником, жилищами, горами и другими уголками природы. У каждого времени суток, каждого времени года, каждого занятия дома и вне дома он подслушивает их внутреннюю природу, их нежнейшую привлекательность, которая взрослыми едва ощутима. Подобно одухотворенному растению, он своей душой пускает корни и усы во все и вокруг всех вещей своего юного мира. Он растет в известной степени вместе с тем, что его окружает, и становится с ним единым целым. Поскольку все его существо ластится ко всему нежнейшим образом, все здесь также полностью созвучно его существу. Но чем старше становится человек, тем больше он «оттесняется» к себе подобным: у него появляются знакомые и друзья, теперь он ближе с ними, чем с мертвыми неодушевленными предметами, временами и обстоятельствами. Он не может больше предаваться играм и мечтам, у него много забот, которые делают его равнодушным к окружающей его природе. Он не замечает многого, во что ребенок детально вникает и наблюдает; то, что его окружает, производит менее глубокое впечатление. Но первые впечатления более раннего времени еще не угасли и не гаснут, даже если и тускнеют. Они не могут совсем исчезнуть, так как имели самое богатое последствиями влияние на остающееся душевное состояние и последующее направление духа, и взрослый вырастает только таким, каким он становится в нежном начале жизни и первой собственной инициативы. Поэтому у него остается и в более поздние годы, часто без его ведома, пристрастие к тому, что ему глубоко нравилось в самый ранний период жизни. Поэтому он может найти в последующие годы на чужбине более привлекательную, красивую природу, но она захватывает его меньше, чем природа родины, с которой слито все его существо. Так мы объясняем себе, почему у стариков сильная тоска по местам их детских игр, и у людей при виде местности, где они провели свою юность, возникает чувство, которое не поддается описанию и не может сравниться ни с одним другим чувством».

В своей книге Цангерль (была доступна мне только в дополненном издании 1840 г.) не отказывается от поэтических толкований и дополнений, но он в этом существенно сдержаннее Шлегеля.

Юные чувствительные индивиды особенно предрасположены к ностальгии. Эту болезнь он не относит, как большинство авторов, к меланхолии, а рассматривает ее как нечто особенное и из-за вида объекта печальной страсти, и из-за ужасной силы и ее разрушительного влияния на здоровье.

Он противопоставляет ностальгию аподемиальгии (охоте к перемене мест).

Ностальгию можно подразделить на первоначальную (возникшую у здоровых) и производную (вытекшую из других болезней), на психическую и соматическую и сложную, на очевидную, скрытую и симулированную.

В качестве предвестника простой очевидной тоски по родине может выступать лунатизм. Тирольцы видели при лунатизме родину и тремя месяцами позже попадали в больницу с ностальгией. (То же наблюдалось по данным Ессена Айсфердинком.)