Переулок Мидак (ЛП)

— Счастливчик. Саван — это одежда в ином мире. Камил, получи удовольствие от этого савана прежде, чем он — от тебя. Ты будешь приятной пищей для червей. Они будут пастись в твоём рассыпающемся теле как в басбусе, разжиреют и станут похожими на лягушек. По-английски лягушка будет frog, и произносится как ф-р-о-г.

Дядюшка Камил принял всё это за чистую монету и снова стал расспрашивать Аббаса про саван — какого он типа, цвета и размера. Затем долго посылал благословения в адрес друга, улыбался и слал хвалу Аллаху. Тут все услышали голос юноши, который только что вошёл с улицы:

— Добрый вечер…

Тот, кому принадлежал этот голос, направился в сторону Ридвана Аль-Хусейни. Им был Хусейн Кирша, сын учителя Кирши, владельца кафе, юноша лет двадцати, такой же чернявый и смуглый, как и отец, грациозный, чьи тонкие черты лица указывали на ловкость, молодость и энергичность. На нём была синяя шерстяная рубашка, брюки цвета хаки, шляпа и тяжёлые сапоги. Физиономия его благостно светилась как у всех тех, кто служит в британской армии. Он обычно возвращался именно в такое время из лагеря, как они это называли. Многие из присутствующих взирали на него с восхищением и завистью. Его друг Аббас Аль-Хулв позвал его выпить кофе, однако он лишь поблагодарил и ретировался.

* * *

В переулке Мидак воцарился ночной мрак, за исключением кафе, где было светло от ламп: они вырисовывали на полу квадрат из света, рёбра которого отражались на стенах помещения. Бледные отблески света проникали сквозь ставни окон в двух домах и исчезали один за другим. Ночные посетители кафе всецело отдались игре в домино и карты, за исключением шейха Дервиша: тот погрузился в оцепенение, да дядюшки Камила: он склонил голову на грудь и задремал.

Санкар продолжал свои дела: разносил заказы и бросал в кассу фишки, а учитель Кирша тяжёлым взглядом следил за ним, ощущая вялость от растворения комочков опиума в желудке и покоряясь его приятной власти.

Прибыла орда ночи, и господин Ридван Аль-Хусейни покинул кафе и отправился домой. Через некоторое время за ним последовал и доктор Буши, который пошёл в свою квартиру, что была на первом этаже второго дома в переулке. К ним присоединились Аббас Аль-Хулв и дядюшка Камил. К полуночи кафе постепенно начало пустеть, пока не осталось всего трое: сам хозяин, мальчик-слуга и шейх Дервиш. Затем появился один из сверстников учителя Кирши и вместе они поднялись в деревянное помещение на крыше дома господина Ридвана, где сели вокруг жаровни, вновь начав ночное бдение, которое оканчивалось лишь в тот момент на рассвете, когда уже нельзя было отличить чёрную нить от белой. Санкар же мягко заговорил с шейхом Дервишем:

— Наступила полночь, шейх Дервиш…

Шейх взглянул в ту сторону, откуда до него доносился голос, и неспешна снял свои очки, потёр их о край джильбаба, затем снова нацепил, выровнял галстук на шее и встал, ставя ноги в шлёпанцы, и не проронив ни слова, покинул кафе, нарушая тишину только ударами шлёпанцев о булыжники переулка Мидак. Тишина была полной, тьма густой, а дороги и тропы — пусты и безлюдны. Он позволил ногам самим вести себя туда, куда им хотелось, ибо не было у него ни дома, ни цели. Он исчез во тьме.

* * *