Перевал

Перебравшись через ручей, потянулись к костру водители, прихватив с собой сиденья из кабин. Тошка, подкравшись к Бажану сзади, в шутку стукнул его пружинящим боком, и они принялись со звонкими криками гоняться друг за другом меж деревьями, пока Утробин не приструнил их.

- Чего ж ты, начальник, за дисциплиной не следишь? - выговорил Утробин и Лютову, устраиваясь поближе к кастрюле.

- Намотаются еще - впереди река,- ответил Лютов.- Пусть пока поиграют.

- Я ж говорил-курорт, а не работа! - набив хлебом рот, выговорил Тошка.

- Река тоже дорога,- улыбнулся Бажан.- Чего ее бояться?

Лютов не ответил, глянул в сторону, на сугроб, на голубой спине которого шевелились густо-синие тени мотающихся под верховым ветром ветвей, подумал: "Ничего не страшно человеку незнающему. Боль-то приходит после удара. А пугать - какой смысл?.."

Отобедав, они, не спеша, двинулись дальше. Снова на их пути встретился захламленный ручей, следом - ярко-зеленое верховое болото, на котором траки бульдозеров оставляли глубокие колеи, а тридцатитонная махина экскаватора, поставленная на полозья, пропахала глубокую канаву. Ее быстро заполнила рыжая, ржавая и мутная вода. Когда колонна бульдозеров отъехала, Лютов обернулся и увидел только, что в успокоившейся поверхности отразилось голубое небо.

Солнце еще не коснулось горных вершин, когда Лютов увидел вдали, на спуске, уже прикрытом тенью, золотые огоньки в окнах бараков мостостроителей. Они прибыли сюда недавно по реке. Грузы, что им были необходимы, тоже забрасывали по льду.

На спуске при перетаскивании экскаватора через оголовье многоводного на юго-западном склоне ручья лопнул трос, соединявший машину Гурамишвили с полозом "саней". Утробин как-то незаметно для Лютова угнал бульдозер далеко от буксировщиков, и когда Антон Семенович, оглянувшись, увидел неладное, а потом добежал, Гурамишвили полез в воду, оступился, ухнул в колдобину. На нем не осталось сухой нитки. Помогавший ему выбраться Бубенцов тоже здорово промок. "Купальщикам- велели быстро переодеться и бежать в поселок мостостроителей, чтоб согреться и приготовить ночевку остальным.

- Лопухи! - ругался Утробин.- Из-за них придется заночевать в поселке.

- Так мы планировали,- заметил ему Лютов.

Но Тошка, во всем поддерживавший Утробина, возразил:

- Этак мы и за неделю не пройдем сорока километров.

- За рекой почти до самого перевала не будет ни избушки, ни палатки,спокойно ответил Лютов.- Наночуешься еще в кабине. И для тебя купания не заказаны.

- Тошка не о романтике заботится,- усмехнулся Утробин.- Он о деле печется. Нужно держать в запасе день-два. Мы сегодня могли бы выйти к реке и даже переправиться. Тащимся, что улитки!

Лютов не стал продолжать спор, сел за рычаги бульдозера Гурамишвили.

Однако и вечером, после ужина в столовой мостовиков, в теплой комнате, сидя на чистой постели, Утробин снова принялся уговаривать Лютова отступить от намеченного графика движения. И его доводы выглядели разумными и справедливыми, преследовали самую благую цель: как можно скорее доставить экскаватор к перевалу, самим бульдозеристам включиться в настоящую работу, где их ждут не дождутся, а не валандаться, не задерживаться ради чистой простыни. Последний довод доконал ребят. Они сидели, понурив головы, и предложи им Утробин лечь спать на полу вместо кроватей, они согласились бы: не нежиться сюда ехали!

Лютов не возражал, но оставался неумолим.

- Какой же ты начальник, Лютов,- воскликнул Тошка,- если инициативы рабочего человека не поддерживаешь! Эх!..

- Я - рабочий человек, потому и не поддерживаю. Это не геройство, а уродство. Ее без особой на то нужды, голубчики, - словно выругался Лютов, ночью необходимо спать! И с самыми большими удобствами!

Утробин расхохотался, прервав механика на полуслове:

- Вот это лозунг! Не сбегать ли к местному начальству за кумачом?

- Прекратить разговорчики! Спать! - приказал Лютов. Гурамишвили проворчал недовольно:

- Если я виноват...

- Кончили диспут,- строго сказал Лютов,

- Детям до двадцати лет вход на дискуссию строго воспрещен,- брякнул Тошка Тараторив. Бубенцов вздохнул тяжело:

- А время действительно детское...- и забрался под одеяло.

- Успеете, все успеете - намокнуть, жижи болотной нахлебаться, недоспать и недоесть,- отрывисто, стараясь не сорваться, выговаривал Антон Семенович. Чего плачетесь? Плакать не след. Когда кровь из носа пойдет...

- Как это еще по-русски? - словно сам себя спросил Отелло и ответил: - Не хвались, едучи на рать... Парни поутихли.

Когда минут через десять взволнованный и рассерженный на себя Лютов решил покурить на воздухе, бульдозеристы спали крепким сном.

"Ведь устали! С восхода за рычагами, ан нет, покуражиться надо,- думал Лютов, одеваясь.- Да и я хорош-накричал, вместо того чтоб объяснить - завтра переправа по льду! А будто сами не знают, и я не говорил!"

На крылечке он прислонился плечом к дверному косяку, глубоко затянулся.