Перевал Дятлова

- Я сейчас вообще-то работаю над романом о школьной любви… - виновато сказала я. Как объяснить Свете, что для этого своего романа я потратила два месяца на преподавание литературы в старших классах самой близлежащей к моему дому школы? И герои этого романа сейчас застыли в неподвижных позах так, как я их оставила на недописанном до конца листе бумаги… - Может быть, чуть позже? Мне интересно, но сейчас я не могу.

Света улыбнулась.

- Ребята ждали сорок лет, я - десять. Неужели не потерпим еще полгода? Пиши свой роман, потом примешься за наш.

- Наш? - ревниво спросила я. - Мы что, будем писать вместе?

- Нет, конечно, - она все еще улыбалась

- Как узнать, что вся эта история - не сон? - спросила я.

Света показала мне разодранную Шумахером руку.

На другой день Света принесла мне тряпичную красную сумку с надписью Marlboro, в которой лежали пластиковые и бумажные папки, картонные коробки с фотографиями и другие снимки в черных "проявочных" конвертах, маленькие записные книжки, видео-и аудиокассеты.

- Главное, не нарушай порядок. В каждом конверте все разложено так, как надо. Начинай изучать потихоньку.

Света ушла (на полгода, думалось мне), а я облегченно вздохнула, поставила сумку в коридоре, поместив туда же бумаги Эмиля, и села наконец-то за наскучавшийся по моим пальцам компьютер.

Шумахер лег возле монитора и тут же уснул, убаюканный тихим шелестом клавиш.

5.

Долго и старательно смотрела я в нежно-голубую гладь монитора, набирая те самые слова, которые мучили меня изнутри. Три страницы написались легко, будто мне их продиктовали. Внятно, разборчиво, как детям в школе.

Я подняла руки вверх, чтобы немного отдохнуть, и посмотрела в окно. Потом - снова на экран. Что-то привлекло мое внимание, и я вернулась к первой из написанных сегодня страниц.

Перечитала, как обычно, с отвращением к себе.

Плохо, чуть лучше, почти хорошо… Стоп, а это здесь откуда?

В текст зашел некий Игорь - крепкий, с раскосыми глазами и большеротый. Игорь, как было написано, "смотрел на нее внимательно, будто чего-то ожидая".

Я посмотрела на дрыхнущего без задних лап Шумахера и потом еще раз на монитор.

Честное слово, никакого Игоря я не придумывала, в моем повествовании и так уже дышать нечем от огромного количества персонажей!

Попробовала писать дальше, забыв про это странное появление. Просто выделила этот кусочек и нажала delete. Сделала еще пять страниц, молодец, теперь можно и чаю выпить.

На кухню пошли вместе с Шумахером, он терся красивыми восьмерками вокруг моих ног, будто расписывался в бесконечности своего голода. Пришлось дать верному дружку кусочек вареного мяса, который я планировала съесть за ужином.

Стройнее буду!

С кружкой чая в руке, теперь уже без Шумахера (он бегал с подаренным мясом по кухне, делая из него нехитрые стенные аппликации, потом скорябывал их лапой и подбрасывал вверх, словно Майкл Джордан в лучшие года), вернулась я к компьютеру, на мониторе которого плавали красивые цветные рыбки.

Enter и перечитать новый кусок. Героиня должна была наконец-то слиться с героем в порочной и мучительной страсти.

Вместо этого я прочитала подробный абзац про неких Зину и Люду. "Зина, - говорилось во фрагменте, - довольно крупная брюнетка с большущими карими глазами, а Люда худенькая, похожая на умную лисичку".

Сравнение действительно было моим, но ко всему остальному я не имела никакого отношения!

Я припала к компьютеру и зачем-то понюхала его.

Запах был абсолютно спокойным, мой электронный друг и не думал перегреваться.

"Сама перегрелась…" - грустно подумалось мне.

Раз уж все равно сошла с ума, прочитаю до конца… Я прошлась по предыдущему тексту: так и есть, кусок про Игоря снова был на том же месте…

Читаю дальше. Зина и Люда крепкие, спортивные, хорошо развитые девушки. Студентки УПИ. Уральского политехнического, который теперь называется Уральский государственный технический университет. Зина Колмогорова и Люда Дубинина.

Тут в тексте небольшой пробел и чуть ниже, левее:

Пожалуйста!

Как будто у того, кто писал этот текст, совсем закончились силы, и он резко остановился, едва успев сказать самое главное. Принтер тихо вздохнул, зажег зеленый огонек и, постукивая, словно деликатная швейная машинка, начал печатать последние страницы. Текст, который писала не я, машина выделила курсивом.

Я уже, конечно, догадалась, в чем дело. Закрыла файл по всем правилам и пошла в коридор, к красной сумке Marlboro. На ней, развалившись и демонстрируя пушистый испод, дремал Шумахер. Я бережно взяла его под животик и переложила в кресло. Он даже глаз не разжмурил, продолжал спать. А я открыла пластиковую молнию на сумке и начала читать все бумаги подряд прямо в коридоре, сидя на коврике.

6.