Перевал Дятлова, или Тайна девяти

От меня до улицы Гагарина – полчаса пешком. Потеплело, можно спокойно прогуляться, я ведь не была на улице почти неделю. Воздух заполняет легкие и уносит тяжелые мысли куда-то за Шарташский рынок. На улице Восточной открыли два новых магазина, а красивую аптеку убрали. Я с удивлением смотрела вокруг, будто видела свой район в первый раз. Под мостом на Малышева была автомобильная пробка – хорошо, что иду пешком.

– Аня, – негромко окликнули меня из ближней машины, и я увидела Вадика.

Через десять минут черепашьего движения мы все-таки преодолели коварное подмостье и свернули налево, на Генеральскую. Всё это время молчали. Вадик делал вид, что следит за широкой задницей «Волги», которая ехала впереди, а я никакого вида не делала, просто ничего не говорила.

– Хочешь, пойдем со мной, – через силу сказала я.

– Сегодня много дел, но я могу прийти вечером.

Ишь как загорелся, посвежел сразу.

– Приходи. Мама приехала.

Вадик обожает мою мать.

– Тем более. Часиков в восемь с красным сухим.

Не могу же я лишить маму праздника!

По Гагарина мы поднимались в гору. Слева тянулась длинная стена Михайловского кладбища. Прежде я ни разу не была ни на этом кладбище, ни в старинном храме, вокруг которого оно выросло. Кто-то довольно давно рассказывал, что на этом кладбище изнасиловали и убили певчую из церковного хора.

Света сказала правду – недалеко от входа стоял высокий скособоченный обелиск с девятью овальными фотографиями… Знакомые лица на медальонах-фотографиях смотрели на меня в упор. Я снова подумала – какой открытый, хороший взгляд у Рустика! Несмотря на то что здесь похоронены только семеро, памятник поставлен всем дятловцам. Фотографии выглядели новыми, ну, или обновленными.

– Фотографии заменили, – сказала Света, она тихонько подошла ко мне, отделившись от небольшой группы людей. – Теперь бы еще памятник выправить…

Народ шел к братской могиле, которая была огорожена заборчиком, и только теперь я заметила маленькие заснеженные могилки, похожие на детские кровати.

Света шепотом называла мне имена подошедших, и я с интересом смотрела на некоторых – прежде всего, конечно, на Юдина.

На кладбище всё продолжалось недолго: потоптались, помянули, послушали, как ветер пляшет в ветвях… Потом невысокий востроносый блондин, который вел себя очень активно, пригласил всех пройти в какой-то клуб, через дорогу. Пока мы шли, Света представила мне еще одного заметного в дятловской истории человека – Егора Неволина, радиста, бессменного на всем протяжении поисков. Свидетеля от и до. Блондин рассаживал всех в теплой комнате, мы со Светой бросили сумки у одного из столиков. Были намеки на чай.

Люди собрались самые разные. И много – даже несколько смущало их количество. Поисковики. Однокурсники. Родня. Журналисты. И совершенно левые, вроде меня, господа и дамы. Общение строилось так: каждый представлялся, а потом высказывал свою точку зрения, делился новыми фактами по делу и так далее. Чувствовалось, что схема эта давно отработана. Уже через час стало понятно, что люди, действительно имеющие право (или что) говорить, молчали. Активно выступали какие-то скучные персоны – долго рассказывали о том, как близко они знали туристов из группы Дятлова, и всячески подчеркивали это свое особое знание. Количество людей, которые должны были идти в роковой поход, но не пошли, к концу встречи зашкаливало за все приличные показатели. Всё это походило на заседание тайного общества. Кстати, угощали здесь печеной картошкой, и мне это показалось жуткой пошлятиной.

Мне было неловко, примерно такое же чувство я видела на лице Светы.

Впрочем, какое наше дело? Для всех этих людей, уже давно не юных, ограниченных собственными обстоятельствами жизни, причастность (пусть даже мнимая) к дятловской трагедии стала единственной отдушиной в серой, скучной реальности.

Народ – по очереди – цитировал документы, перевирая факты, но демонстрируя интерес к предмету речи, выхватывал друг у друга слово… Мало было людей, которые слушали с интересом, в основном всем нужно было самовыразиться, как всегда и бывает в жизни. Особенно преуспел на этом поприще какой-то старикан с унылой физиономией, он просто достал всех своей изощренной риторикой.

Зато я смогла увидеть Юдина.

В самом деле, кто он, как не человек из легенды?

Судьба сохранила ему жизнь, но навсегда взяла с него подписку о невыезде из болота памяти. Я на его месте точно повредилась бы умом. Сколько, должно быть, он передумал всего ночами, всеми этими ночами за последние сорок лет… Вот его на самом деле интересовали новые факты и сведения, а не возможность публичного выступления.

Но и он, конечно, выступал – первым, в соответствии со статусом человека из легенды. Юдин – румяный, седовласый, выглядит моложе своих лет. Чувствуется, что он уже давно привык к своей особой роли.