Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

Я рассказал Халиду об этом законе. Он сделал отрицательный жест:

— Закон существует. Но какой же ливийский предприниматель обладал до начала нефтяного бума такими капиталами, чтобы приобрести станки, грузовики, суда? Это понимают иностранные дельцы — англичане, итальянцы, западные немцы… Они заполонили нашу страну. Отдавая дань закону, они для отвода глаз берут в компанию ливийца в качестве подставного лица… Видите ли, в банке я ежедневно вижу, кто хозяин так называемых ливийских фирм и куда переводятся прибыли.

— А Мухаммед Нга? — В прошлом году это имя часто упоминалось в западных газетах, которые излагали ливийский вариант старой капиталистической сказки: «от чистильщика сапог до миллионера». Мухаммед Нга якобы начал свою карьеру боем в отеле, а ныне владеет первоклассной гостиницей «Уаддан» в Триполи, не говоря уже о нескольких транспортных фирмах и мастерских.

Халид засмеялся.

— Я так и знал, что вы назовете это имя. Можно подумать, что его карьера типична для всех ливийцев. Да, Мухаммед Нга — миллионер. Однако он стал им за счет своих земляков, которых бессовестно эксплуатировал, и благодаря своей семье, о чем, впрочем, никогда не упоминают: он располагал для начала достаточным капиталом. Мой друг работал в его бухгалтерии. Он мог бы вам такое рассказать… Таких людей следовало бы…

Халид гневно сжал кулаки, но вскоре вновь овладел собой. Кажется, он вдруг испугался, что зашел слишком далеко. Чтобы переменить разговор, он осмотрел нашу машину.

— Красивая и удобная машина. Какой она марки? Вы проводите отпуск в поездке? Или едете по делам службы? Журналисты? Ах, вот оно что…

Мы ехали мимо редких пальмовых лесов, оливковых рощ, плантаций цитрусовых… Видимо, приближались к Триполи. «Случайно ли, — думал я, — что первый ливиец, с которым мы разговорились, оказался «сердитым молодым человеком», оппозиционно настроенным против своего правительства?»

Альфред угадал мои мысли. Он повернулся с переднего сидения ко мне и, ухмыляясь, сказал по-немецки:

— Можно ли мечтать о лучшем введении в «нефтяной рай»? Если ты напишешь все, что рассказал этот малый, можно будет подумать, что ты его нарочно пригласил или сам все выдумал.

Однако Халид не желал обсуждать политические темы. Он отводил все мои попытки, каждый раз явно переводя разговор на другую тему. Мы беседовали об автомашинах, туризме, о ценах, о марках ливийского пива…

Когда мы подъехали к первому пригороду Триполи, Халид попросил остановиться. Он жил здесь и хотел проститься в машине, но мы все вышли. Нам хотелось узнать, на какой стороне улицы живет Халид.

Справа от нас высились новые дома — современные серийные дома с небольшими садиками и крытыми террасами. Слева, между дорогой и пляжем, раскинулся бидонвиль, или, как говорят по-английски, shantytown[57]. Из остатков бензиновых канистр, бочек, жести, рекламных щитов, частей старых автомобильных кузовов и других отходов беднейшие из беднейших смастерили здесь примитивные хижины. Несколько лет назад подобные бидонвили «украшали» окраины всех североафриканских городов. Теперь их ликвидировали во многих местах, например в Тунисе.

Бидонвиль и… нефтяной бум.

Ливия

Однако в богатом Триполи бидонвили за последние годы еще более разрослись. Слишком много рабочих прибыло из деревни, из южных оазисов и даже из соседних стран, чтобы принять участие в буме. Некоторым это, кажется, удалось. У границы бидонвиля стояли автомобили, конечно, старых марок, но все же автомобили. Трущобы для владельцев автомобилей!

Нас тотчас окружила толпа босоногих ребятишек:

— Бакшиш! Мистер! Бакшиш!

Халид чувствовал себя неловко. Одно мгновение он колебался, затем смущенно сказал:

— Извините… Я с удовольствием пригласил бы вас на чашку кофе, но мне приходится экономить. К тому же я живу у знакомых, там, в бидонвиле, а это неподходящее место, вы понимаете…

Он показал на другую сторону дороги:

— Быть может, через год-два, когда я женюсь, то смогу поселиться в одном из новых домов… Ведь правительство стремится возможно скорее уничтожить бндонвили.

Нам не хотелось еще больше смущать Халида, и мы тепло попрощались с ним. Он уже сделал несколько шагов по направлению к бидонвилю, но снова обернулся:

— Пожалуйста… Если вы напишете о нашем разговоре, не называйте моего имени. Прошу вас! У меня могут быть неприятности.

Мы обещали — и долго смотрели ему вслед: банковский служащий в элегантном черном костюме возвращался домой… в жестяную лачугу.

РАЗГОВОР ПО ДУШАМ В ГОРАХ

Нефтяной бум пока что мало изменил внешний облик Триполи. В центре города, несмотря на несколько современных высотных построек, все еще господствовал колониальный стиль итальянских фашистов — здания с колоннами, арками, капителями. Новыми здесь были промышленный район и жилые дома на периферии. Здания ярмарки также построили недавно.