Перевёрнутый мир

Пожалуй, я зря упомянул про писателя. Но Дан даже не отреагировал на это замечание. Похоже, он забыл про всех писателей и режиссеров, вместе взятых. Он видел и помнил лишь Риту, которая похоронила своего лучшего друга.

– А у вас появились новые друзья?

– Наверное, – я пожал плечами. – И все же так хочется иногда всех послать к черту и услышать скрип калитки под окном. И встретить его, единственного, и сказать: «Слава богу, ты вернулся. Я так устал. И так много понял за время твоего отсутствия. Теперь все, все, все у меня будет по-другому. Потому что вернулся ты…»

Я говорил быстро, глядя на красивый персидский ковер. Я говорил себе. И уже понимал, что говорю только о Ростике. Впрочем, я имел его в виду изначально.

Похоже, Дан плохо понимал меня. И вновь осторожным словом перебил мои беспорядочные мысли, в которых я заблудился, словно бережно взял за руку и вывел из темных чащоб на прямую дорогу.

– Мне кажется, он обязательно вернется, ваш друг. – Уже Дан дружески положил руку на мое плечо. Уже он меня утешал. – Я вижу, Ростислав Евгеньевич, что у вас теперь трудное время. Вам тоже нужна поддержка, как и Рите.

Я поднял на него измученное небритое лицо. К черту! Мне хотелось кричать, в отчаянии топать ногами и безжалостно вышвырнуть парня вон. Мне ничего не нужно! Мне нужно, чтобы меня оставили в покое! Раз и навсегда! И тем более он! Ему вдруг вздумалось меня поддержать! К черту! И нечего жалеть этого очкастого мальчишку. В конце концов, он сам виноват, если не умеет постоять за себя!

Я непринужденно улыбнулся. Я был сама доброта и внимание. Я почувствовал себя в шкуре Лютика. Наверно, я научился играть.

– Ну что ты, все у меня хорошо. А ты… Ты иди к Рите. И ничего не бойся. Я же вижу, ты ее любишь. И она, сама того не понимая, очень нуждается в тебе. Нужно уметь и бороться за любовь, и прощать любовь, и ждать любовь. – Я похлопал его по плечу, осторожно выпроваживая за дверь.

– Спасибо, – выдавил с чувством Дан. – Если бы вы знали, как сегодня мне помогли.

Этого я уже выдержать не мог. Еще чуть-чуть, и я готов был поколотить Дана. Но я выдержал, до боли сжимая в карманах кулаки. И вновь улыбнулся открытой чистой улыбкой. Разве что не было камня за пазухой.

– Да, кстати, Дан, – словно невзначай что-то вспомнив, небрежно сказал я. – Это насчет твоего рассказа. Ну, ты помнишь.

Он недоуменно посмотрел на меня. Он, похоже, уже ничего не помнил. Любовь отшибает память. Это был еще аргумент против любви.

– Что? – Он поправил очки на переносице. – А, да, конечно. Вы не волнуйтесь за меня, Ростислав Евгеньевич. Я понимаю, что вам тоже нелегко. Так что… Ну, в общем, не стоит за меня хлопотать. Вам и самому достается в жизни. И потом, я ведь сам должен за себя постоять. В конце концов, у меня еще есть тысячи идей в запасе. Так что вы не волнуйтесь, если ничего не получится… А ваш друг обязательно вернется. И не важно, что время его возвращения не обозначено. Может быть, так даже лучше. Может быть, это шанс, чтобы вернулись вы… И он вас где-то ждет…

– До свидания, Дан. – Я был на пределе. Этот умник доводил меня до истерики. Мои нервы не выдерживали и вот-вот могли лопнуть.

Дан переступил за порог и резко оглянулся.

– Только мне не нравятся ваши глаза, Ростислав Евгеньевич. Мне кажется, они другие. Но что в них – я не могу прочесть. Наверно, усталость. Но усталость имеет столько значений…

Я, стиснув зубы, кивнул ему на прощанье. И закрыл дверь на замок. Рухнул на диван. И перевел дух. Я, правда, очень устал. Я раньше не знал, насколько можно устать от благородства.

А через пять минут позвонил Лютику и торжественно объявил, набивая себе цену, что все улажено как нельзя лучше, правда, изрядно пришлось попотеть. Лютик выразил мне огромную благодарность и заметил, что скоро мы получим приличный аванс. И сможем начинать строить загородные виллы. И обязательно станем самыми добрыми соседями. Может, даже начнем выращивать клубнику. А из окон будет виден молоденький лес и зеркальное озеро, в котором мы станем разводить белых лебедей. Лютик даже уже присмотрел престижное местечко, где обитают вполне достойные люди с достойным кошельком. В завершение новоявленный помещик Лютик добавил, что природа успокаивает и расслабляет. А нам после «Оскара» полноценный отдых просто необходим. Я радостно поддакивал Лютику. И чувствовал себя мелким мошенником, которому удалось сорвать большой куш.

И по этому поводу я налил себе виски. Помянуть Джерри я забыл.

Дни пробегали в бешеной пьяной скачке. Иногда я на секунду останавливался и задавал себе резонный вопрос: зачем я так никчемно гублю свою жизнь? Потом вспоминал, что гублю никчемную жизнь Неглинова, которого уже ненавидел, и вновь с чистой совестью пил. Словно старался навсегда уничтожить Ростика. Вином я заглушал и мысли, и переживания. Моя пьяная совесть давно впала в летаргическим сон. Я же чувствовал себя раненым зверем, готовым вырваться из клетки в любую минуту.