Перевод с английского

- "А мне еще и петь охота", - вставил Николай Николаевич.

- Кстати, Людочка, а как наш вечер? Срок приближается, два раза откладывали, больше нельзя…

- Что вы, Нина Максимовна, я все помню! У меня идея такая: без обычного длинного доклада обойтись, все равно слушать не будут… Сделаем оригинальнее: каждый из тех, у него неплохо подвешен язык, возьмет на себя один континент. Понимаете? Обзор политических событий на одном континенте; даже не всех, а только, знаете, с интригой, сюжетом… И даже с "детективинкой", если удастся, - быстро и убежденно говорила она. - Скажем, Зоя Григорьевна возьмет Европу…

- Помилуйте, Людмила Степановна! - возмущается та. Она уже стояла в дверях и ждала паузы, чтобы попрощаться, и вдруг - такой поворот! - Всю Европу - мне одной?

- Ну, хорошо, хорошо, только Восточную. Тогда Западную возьмет на себя… А где Николай Николаевич?

И правда, ботаника не было, он выскользнул незаметно.

Нина Максимовна засмеялась.

- Я его догоню и передам, хорошо? - сказал Виталий. - Всего доброго, до понедельника.

- Вот хитрец, а? - директриса разгадала несложный его маневр. - Нет уж постойте, вы теперь наш человек, вам тоже что-нибудь перепадет!

- Мне дайте, если можно, Антарктиду, - попросил Виталий.

Громыхнул смех.

Нина Максимовна колыхалась, оценив шутку.

А Людмила Степановна сказала:

- Вы, Виталий Палыч, в институтской команде КВН не участвовали? Нет, я, кроме шуток, хочу вам поручить Западную Европу… А могу - США.

- Здесь, кажется, что-то распределяют? - осведомилась только что вошедшая Виолетта Львовна.

- Не крымские путевки со скидкой, увы! - нагнувшись над сумкой и извлекая оттуда яблоко, сказала Зоя Григорьевна.

- А почему вы решили, что я такая материалистка? А мне как раз захотелось взять общественное поручение!

Виолетта Львовна произнесла это с таким вызовом, так искренне и звонко, что все заулыбались, растрогавшись.

- Да, это что-то фантастическое… - сказала Людмила Степановна так, словно увидела редкую экзотическую птицу. - Чем неизбежнее пенсия, тем выше общественная активность! Я сколько раз замечала…

Нина Максимовна сжала ее руку, помешала договорить: она первая заметила, что Виолетта Львовна перенесла сказанное, как удар в лицо.

- Есть слова… от которых женщина сразу стареет, - очень тихо вымолвила англичанка прерывистым голосом. - Когда-нибудь вам, Людмила Степановна, неделикатные молодые люди… тоже скажут их! Тогда вы поймете.

И она отошла в сторону, облокотилась на подоконник, ко всем спиной.

- А что я такого сказала? - поразилась Людмила Степановна. - Если официально этот порог для вас давно позади…

- Но у человека же никого и ничего, кроме школы. Тут все знают, что пенсия для нее - это… - шепнула директриса и пальцем начертила в воздухе крест. - И я ее сегодня огорчила… Извинитесь.

Людмила Степановна поспешила к англичанке с объятиями:

- Виолетта Львовна, миленькая, да что вы?

Виолетта Львовна стремительно повернулась:

- Чепуха, не извиняйтесь… Знаете, гениально сказал Федор Иваныч Тютчев, я держусь за эти стихи, как за спасательный круг:

Когда дряхлеющие силы

Нам начинают изменять

И мы должны, как старожилы,

Пришельцам новым место дать,

Спаси тогда нас, добрый гений,

От малодушных укоризн,

От клеветы, от озлоблений

На изменяющую жизнь;

От желчи горького сознанья,

Что нас поток уж не несет

И что другие есть призванья,

Другие вызваны вперед…

И без всякой паузы она спросила:

- Мне бы только понять: кто вы, эти другие? Какие вы? - Взгляд ее остановился на Виталии - вопрос, видимо, был к нему.

Раздались два-три хлопка в награду ей за чтение, за пафос, но тут же смолкли пристыженно.

Виталий улыбнулся.

- Вы меня спрашиваете?

- Вас, юноша, вас! К вам перешли мои дети - так что я не из пустого любопытства.

Но что он мог ей ответить?

5.

Дверь 6-го "Б" изнутри заперта ножкой стула. А снаружи стоит нянечка и, дергая дверь, ведет через нее переговоры:

- До трех считаю. Если не опростаете помещение - зову директора. Вот и весь сказ. Один… Два…

- Ну, тетя Поля! У нас же дело важное, - слышится умоляющий хор.

- Было б важное - с вами бы учитель сидел! Два с половиной… Три! Пошла! - И она, оставаясь на месте, шаркает тапочками, изображая удаляющиеся шаги.

Слышен голос Пушкарева:

- Ну и плевать. Можно у меня собраться… Хотите?

- А всем можно? А твои предки - не завернут нас?

- Мамы дома нет. Пусто!

Возгласы одобрения и энтузиазма.

Дверь распахнулась, и в класс юркнула тетя Поля со шваброй наперевес.

6.

И вот они поднимаются на Ленин этаж. Частично бегом, частично на лифте. Как лифт не оборвался, как он выдержал - остается технической загадкой: в тесной кабине сплющилось полкласса.

Как выдержала соседка Пушкаревых, болезненная женщина, в оторопелом молчании глядевшая на эту орду, - тоже неясно.

Дубовая вешалка жалобно скрипела, коридорный коврик превратился в замызганную тряпку, мокрые следы потянулись с места общего пользования, а по стеночке выстроились портфели всех фасонов и мастей. Потом их, впрочем, разобрали, чтобы на них сидеть: не хватило стульев, тахты и подушечек.