Перевозбуждение примитивной личности

Красив был как Бог, волосы черные-пречерные, а глаза синие. В постели просто чудеса творил, и я буквально ополоумела… А он уехал в свою Болгарию и сгинул. Думала — не выживу, а вот видишь, выжила, и даже очень неплохо, вон у меня дочка какая и Вася… С годами начинаешь понимать: если к мужику можно подойти, прижаться, пожаловаться, что плечо болит, туфли жмут, а Белка-сволочь сказала, что я здорово располнела, и он проникнется, посочувствует, поцелует, по головке погладит… Это дорогого стоит, куда дороже постельных подвигов… Ты уж не девочка, выбирай такого, к которому можно прислониться.

— Костя сказал, что, если бы знал про ту мою историю, он бы меня нашел…

— Мило, трогательно, но ведь в сослагательном наклонении.

— Это точно!

— Ты, наверное, обижаешься, что я тебя тогда не разыскала?

— Нет, на тебя не обижаюсь. Где бы ты стала меня искать?

— Не в том дело! Просто я думала, что совсем тебе не нужна. И еще тогда Майка болела, в больнице лежала…

— Брось! Все нормально! Главное, что мы с тобой встретились и как будто не расставались.

— Да, но ты, Диночка, стала лучше — мягче, умнее, спокойнее…

— Повзрослела.

— И жизнь тебя побила…

— Это верно.

— Слушай, а давай мы с тобой по этому случаю выпьем? А то что-то есть хочется! Обеда у меня нет, но есть пельмени, можно сварить!

— Из красной с белым пачки? — вспомнила я пельмени своего детства.

— Побойся Бога! Домашние, сама лепила, у меня ж Вася с Урала, он без пельменей не живет, пришлось освоить!

У меня потекли слюнки. Но время — третий час ночи!

— Ладно, Мура, вари!

— Наш человек!

* * *

Встали мы поздно.

— Жива? — спросила Мура, когда я приплелась к ней на кухню.

— Относительно! Я столько твоих пельменей съела.., так вкусно было.

— Хочешь научу?

— Пельмени делать? Боже упаси! Нет, кулинария не моя стезя.

— Это ты зря, как известно, путь к сердцу…

— Знаю, знаю, через желудок… Но я видела столько примеров, когда женщина буквально теряла себя в заботах об ублажении его желудка, а в результате сердце доставалось другой.

— Тоже верно! А ты что, вообще не умеешь готовить?

— Умею, но не культивирую это умение…

— А гостей как принимаешь? В ресторане?

— Я так давно не принимаю гостей…

— А Додика своего чем кормишь?

— Чем придется, он неприхотливый. К тому же мы чаще куда-нибудь ходим.

— А когда муж твой был жив?

— Он не делал из еды культа, я же всегда работала, и он относился к этому с уважением.

— Тогда выбирай Рыжего!

— Почему?

— Он же готов жить врозь.

— Боюсь, что только на словах! По-моему, он такой: дашь ему палец — всю руку откусит!

— Тогда что, выбираем Иванишина? — почему-то обрадовалась Мура.

— Нет, Мура, никого не выбираем! Я, кажется, последую мудрому совету старой поблядухи и буду жить в свое удовольствие!

— То есть с обоими? — засмеялась Мура.

— Я посмотрю, как будут разворачиваться события. Рыжий уехал, Костя не появляется, выбирать мне, собственно, не из кого, так чего мучиться?

— Умница! Скажи, что ты сегодня хочешь на обед?

— Ничего! Никаких обедов! Мы поедем в ресторан, мы же собирались перед твоим отъездом, не вышло, значит, поедем сегодня!

— Да? А что, мне такая идея нравится! Пускаемся в загул?

— Вот именно!

По дороге на станцию Мура вдруг сказала;

— Слушай, на днях возвращаются мои соседи, хочешь, я все разузнаю о твоем Рыжем?

— Нет, не хочу. Зачем?

— Значит, Иванишин?

— Мура, отвяжись!

— Слушай, а как тебе удалось сохранить язык? — перевела она разговор. — Тут приезжала одна моя знакомая из Америки, всего десять лет там прожила и говорит ужасно! Все время вставляет английские слова, не помнит уже, как это по-русски…

— Ну, во-первых, я постоянно общаюсь с Додиком, а он ревнитель русского языка, всегда говорит, что терять в эмиграции язык — последнее дело, и вдобавок я способна к языкам вообще, и к родному в частности…

* * *

Мы уже заканчивали обед в отличном ресторане со смешным названием «Сыр». Мура не ошиблась, сказав с чьих-то слов, что там хорошая итальянская кухня. И вдруг позвонил Костя.

— Привет, Шадрина!

Сердце подпрыгнуло и ушло в пятки.

— Привет, Иванишин!

Мура сделала большие глаза.

— Ты, наверное, думаешь, что я мерзавец?

— Ни одной секунды! — рассмеялась я, хотя до его звонка подобная мысль мало-помалу крепла в моей голове.

— Понимаешь, тут куча всяких мелких недоразумений, вплоть до утонувшего в болоте мобильника. Ты простишь меня?

— Безусловно.

— И ты ничего плохого обо мне не думала?

Только не говори, что вообще обо мне не думала!

— Но если так оно и было?

— Шадрина, не начинай! Ты где сейчас?

— Сижу в ресторане «Сыр».

— С кем?

— Иванишин, это нескромный вопрос!

— Понял. Когда освободишься?

— А что?

— Вечером ты свободна?

— В принципе да!

— Согласна пойти со мной на одно довольно скучное мероприятие?

— Если оно скучное, то зачем?

— Долг призывает! Но ты скрасишь мне эту тоску, а потом мы слиняем. Достаточно, если мы пробудем там всего час.

— Ну что ж…

Мне вдруг безумно захотелось его увидеть, на скучном мероприятии или на веселом, какая разница? Лишь бы увидеть…

— Тогда в полдесятого я за тобой заеду!

— Хорошо, а как одеваться?

— Не в джинсы.

— То есть вечернее платье?