Перья

— Ее храм трех религий, эти чаепития с Мусой Алами, настоятельницей Тамарой и доктором Магнесом[179], бедуинские абайи с золотым шитьем — все это не те вещи, с которыми ты можешь явиться сегодня в жестокий мир. Конечно, мисс Кэри застроила Рас-ар-Раб замечательными домами, гостеприимно поджидавшими ее единомышленников, которые явятся со всех концов света скрасить ее досуг и помочь ей в осуществлении идеи всеобщего религиозного братства. Но дома — не главное. Если их не разрушит война, то заберет социальная служба, чтобы разместить там психиатрический санаторий или убежище для сбившихся с пути девушек, благо эти дома находятся в удалении от города. А построенную ею церковь возьмет себе армия. Место там высокое, удобно антенны ставить.

Дома — не главное, — Ледеру явно понравилась эта чеканная фраза, и он повторил ее несколько раз, прежде чем перешел к своему практическому выводу: — Тот, кто хочет осуществить утопию, должен вести настойчивую пропаганду своих идей, а не сидеть в уютной пещере, поджидая случайную добычу.

Весь фасад здания на противоположной стороне улицы был обклеен предвыборными плакатами партии МАПАЙ, и повторявшаяся там во множестве буква алеф[180] придавала ему вид страницы из ученической тетрадки первоклассника. Указав на это здание, Ледер заметил:

— Только благодаря основательности и упорству Бен-Гуриона, который в тридцатых годах ездил из местечка в местечко и убеждал сионистов голосовать за него, вся еврейская Европа пала к ногам социалистов, как спелый плод.

Ледер отодвинул одну из настенных занавесок, и глаза Поппера-Линкеуса на портрете наполнились задумчивым восхищением. Его и нашим взорам предстала мазонитовая плита, к которой посередине был приколот кнопками лист бумаги с надписью «Деятельность в кружках и группах». От него во все стороны тянулись нити, привязанные своими противоположными концами к булавкам с цветными головками. Каждой такой булавкой к плите был приколот листок, надписанный аккуратным почерком. Ледер переводил свой жезл от одного листка к другому: «Организация владельцев прачечных», «Клуб женщин „Мизрахи“ — Оман» (здесь Ледер счел нужным пояснить, что женщины — самые активные потребительницы продовольствия, и поэтому в их руках находится ключ к успеху всего проекта), «Синагога „Шират Исраэль“», «Кооперативная столовая», «Фабрика Фридмана». Дойдя до верхней булавки, вколотой там, где на циферблате часов было бы указано 12, Ледер торжественно прочитал:

— Венский кружок.

5

Вену Ледер назвал главной ставкой в нашей игре.

— Люди ясного рационального мышления, препарируя факты холодным скальпелем логики, не без основания скажут, что никакого прока от Вены нашему движению не будет, — объяснял он. — Венцы большей частью привержены показной мишуре и ведут соответствующий образ жизни. Их рты если не напевают мелодии Иоганна Штрауса, то жуют дорогие пирожные, и, казалось бы, где они и где теория линкеусанства, вся основанная на императиве скромности и умении довольствоваться малым? Скажут, не лучше ли нам сберечь свои силы и предоставить венцев самим себе? Но что бы там ни было, Вене суждено стать духовной столицей грядущего линкеусанского царства, мощным магнитом для всех сознательных линкеусанцев, которые будут искать в этом городе отпечаток величия, оставленный благородным основоположником нашей доктрины.

Голос Ледера зазвучал так, будто он говорил издалека. В Вене разворачивалась жизненная драма Поппера-Линкеуса, в Вене им было создано его замечательное учение, в Вене навсегда закрылись его ясные очи, и там же, в распутной Вене, он, Ледер, часто бывал у великого мыслителя. Скромный дом основоположника в Хитцинге был свидетелем его человеческого подвига: полупарализованный, прикованный к своему креслу, страдавший жестокими болями Поппер не оставлял интеллектуальных трудов, и сюда, в Хитцинг, к нему приезжали лучшие люди того времени. Профессор Эйнштейн беседовал с хозяином дома о физике, бессмертный актер Александр Моисси ценил возможность поговорить с ним о сценическом искусстве, актриса Ида Роланд зачитывала Попперу знаменитые пьесы.

Но поистине незабываемым для Ледера оказался день 21 декабря 1921 года. Он был тогда в числе десяти человек, присутствовавших при бракосочетании Поппера с его помощницей Анной Кранер. Церемонию проводил раввин доктор Фойхтванг. Невестой великого человека была семидесятилетняя женщина, простая крестьянка-католичка из Бургенланда. Поппер называл ее Анерель, и она на протяжении многих лет преданно ухаживала за ним. Пожелав сделать ее своей законной наследницей, Поппер решил жениться на ней, и непосредственно перед церемонией бракосочетания Анна приняла иудаизм. В глазах у присутствующих стояли слезы, когда раввин, преклонив колени перед ложем умирающего Поппера, попросил того подписать брачный контракт. Рядом с раввином стояла Маридель, ближайшая родственница новобрачной. Одетая в нарядное платье, она скорбно осеняла себя крестным знамением.