Периферийные устройства

– Конечно. Впрочем, время поджимает, так что давай обсудим в основном прямо сейчас.

– Вы не лепилы?

– Это кто?

– Кто делает наркотики.

– Нет, – ответил он.

– Те, кто нам печатает, для лепил ничего делать не станут. Я тоже.

– Это никак не связано с наркотиками. Мы пришлем вам файлы.

– Чего?

– Оборудования.

– Что оно делает?

– Я не смогу объяснить. Вам хорошо заплатят за посредничество.

– Мой двоюродный брат только что выиграл в лотерею. Ты знал?

– Не знал, – ответил Недертон, – но мы придумаем способ получше. Этим сейчас занимаются.

– Хочешь поговорить с моим братом? Мы садимся завтракать.

– Нет, спасибо. Приятного аппетита. Мы с ним свяжемся. А ты пока поговори с печатником. Надо, чтобы дело стронулось.

– Хорошо. Фантастически уродский вестибюль.

– Согласен. – Он быстро улыбнулся. – До связи.

– Пока.

Экран потемнел.

– Лепешки с подливкой готовы! – крикнул Леон из кухни.

Флинн распахнула сетчатую дверь и вошла в прохладный летний сумрак прихожей. Мимо пролетала муха, и Флинн вспомнила прожекторы, белую палатку, четырех покойников, которых она не видела.

30. «Гермес»

– Ее можно отправить к Тлен, – заметил Недертон, глядя на перифераль в подводном спрутосвете гаража и убеждая себя, что она – неодушевленный предмет.

Поверить в это было трудно: шагая между ними под управлением какого-то ИИ, она выглядела вполне одушевленной, пусть и несколько безучастной. Примерно как фигуры в тематических парках, которых Недертон всеми силами избегал.

– Тлен здесь не живет, – ответил Лев.

– Тогда к Оссиану.

– Он тоже живет не здесь.

– Тогда пусть Тлен заберет ее в свой шатер предсказательницы.

– Чтобы она сидела там за столом?

– Почему бы нет?

– Ей надо спать, – сказал Лев. – Не в буквальном смысле, но нужно полежать, отдохнуть. И еще ей необходима разминка.

– Чего бы тебе не взять ее к себе?

– Доминике это не понравится. Положи ее в каюте. Накрой простынкой, если так тебе будет спокойнее.

– Простынкой?

– Отец накрывал свои чехлами от пыли. Две сидели в дальней спальне в креслах, под простынями. Я играл, что это привидения.

– Они даже отдаленно не люди.

– На клеточном уровне – такие же люди, как мы. Что довольно условно и зависит от того, кто перед тобой.

Перифераль смотрела на того из них, кто сейчас говорил.

– Она не особо похожа на Флинн, – сказал Недертон.

– Общее сходство есть. – Во время звонка из розового вестибюля Лев одновременно работал камерой и мониторил разговор. – Тлен сейчас печатает одежду по образу той, что была на ней в прошлый раз. Привычную.

Пытаясь вообразить, что увидит Флинн, Недертон словно в первый раз оглядел непомерную автомобильную коллекцию Зубова-отца под арками рукотворной пещеры. Машины были по большей части доджекпотовские, полностью восстановленные. Хром, эмаль, нержавейка, гексагонально-ячеистые ламинаты, столько итальянской кожи, что хватило бы покрыть несколько теннисных кортов. Недертону не думалось, что на Флинн это произведет большое впечатление.

Они подходили к гобивагену, и арка над ним засветилась, выхватив из темноты беговую дорожку, на которой, держа руки по швам, стояла белая безголовая гориллоподобная фигура.

– Что это? – опасливо спросил Недертон.

– Экзоскелет для силовых упражнений. У Доминики такой есть. Возьми ее за руку.

– Зачем?

– Я ухожу. Она остается с тобой.

Недертон протянул руку, и перифераль вложила в нее свою ладонь – теплую и совершенно живую.

– Тлен зайдет обсудить планы и глянуть на нее, – сказал Лев.

– Хорошо, – ответил Недертон, явно давая понять, что не видит в этом ничего хорошего, затем по трапу провел перифераль в яхту, в самую маленькую кабину.

Свет автоматически включился, как только они вошли. Недертон кое-как отыскал на светлой обшивке нужную кнопку и опустил узкую полку.

– Вот, – сказал он. – Садись.

Перифераль села.

– Ляг.

Она легла.

– Спи.

В последнем слове Недертон сомневался, но перифераль послушно закрыла глаза.

Возникла пульсирующая эмблема Рейни.

– Алло, – сказал Недертон, поспешно выходя из каюты и закрывая складную дверь-гармошку.

– Ты не проверяешь сообщения.

– Да, – с досадой проговорил он. – И почту не читаю. Насколько я понимаю, меня уволили.

Назад по узкому короткому коридору, в главную каюту.

– Мне не верили, когда я говорила, что ты счастливо не знаешь, на кого работаешь. После твоего увольнения все бросились проверять и не нашли, кто тебя уволил. Ты где?

– У друга в гостях.

– Можешь показать?

Недертон показал.

– Зачем тут старые мониторы?

– Мой друг – коллекционер. А у тебя как дела?

– Формально я – госслужащая, так что тут другое дело. И я все свалила на тебя.

– Серьезно?

– Конечно. Ты же не собираешься слать резюме моему правительству?

– Надеюсь, что нет.

– Странные вкусы у твоего друга. Очень тесная квартирка?

– Интерьер большого «мерседеса».

– Чего-чего?

– Сухопутная яхта, выстроенная, чтобы возить русского олигарха по пустыне Гоби.

– И ты в ней едешь?

– Нет. Она стоит в гараже. Не знаю, как ее сюда вкатили. Может быть, разобрали и внесли по частям.

Он опустился в кресло перед черными мониторами, на которых когда-то высвечивалась статистика экспоненциально растущей империи Зубова-деда.