Перикл

   — Есть ещё надежда, что Ареопаг сможет принять решение о взвешивании одеяния Афины тайно, не оповещая о том народ, для установления размеров хищения, а не для того, чтобы убедиться в невиновности Фидия.

   — Если я правильно поняла, Ареопаг, прежде чем принять решение о тайном взвешивании одеяния Афины, должен убедиться в виновности Фидия, в том, что он похитил часть золота.

   — Да, ты правильно меня поняла, — подтвердил Перикл. — Сначала он должен убедиться в том, что хищение было, а уж потом путём взвешивания установить размер хищения. Короче, Ареопаг примет такое решение только после суда над Фидием, если он будет признан виновным в хищении.

   — Перикл, тебе не стыдно, что в твоём государстве существуют столь неразумные законы? — начала злиться Аспасия. — Как же можно установить виновность Фидия, не взвесив одеяние Афины? Каким способом?

   — Для этого существуют свидетели, — ответил Перикл.

   — Да ведь надо верить не словам свидетелей, а фактам, Перикл?

   — И словам свидетелей. Факты не всегда очевидны, а порой их нельзя проверить!

   — Ты создал плохое государство!

   — Не я, а народ. Все законы принимает Народное собрание.

   — Всё глупо, всё! — повысила голос Аспасия. — Народ не может принять решения в отмену своего решения, хотя такие случаи были: вспомни закон о запрете поэтам вставлять в свои сочинения живых людей... Ареопаг не может принять решения в оправдание человека, а только для установления меры его вины...

   — Завтра я навещу Фидия, — сказал, чтобы прервать этот тяжёлый разговор, Перикл. — Я велел договориться со стражей, тайно договориться, чтобы не было разговоров о том, что Перикл навещал Фидия в тюрьме.

   — Это хорошо. Никто не должен знать, что ты был у Фидия. Иначе все станут утверждать, что ты его сообщник и тайно договаривался с ним о чём-то. Но лучше не ходи к нему. Да, не ходи. Пусть пойдут другие. С кем ты собираешься навестить Фидия?

   — С Софоклом и Сократом. Софокл — мудр, а Сократ — мудрее, — вспомнил он с иронической усмешкой оракул дельфийской Пифии. — Они мне помогут договориться с Фидием, как лучше защитить его в суде.

   — Возьми Эвангела и рабов — надо отнести узнику вина и всякой снеди.

   — Конечно, — согласился Перикл.

   — Но ты всё же не ходи к нему. Софокл и Сократ уговорят его и без тебя. Без тебя, может быть, даже скорее. И не о том надо говорить с Фидием, как лучше защитить его в суде, а о том, как устроить ему побег.

   — Если я пойму, что на суде он будет вредить себе, признаваться в том, чего не совершал, или в том, что совершил... Если я пойму это, я поговорю с ним о побеге.

   — Значит, всё-таки пойдёшь к нему?

   — Да, — ответил Перикл. — Это долг чести.

Аспасия тяжело вздохнула и ушла. А через минуту пришёл Эвангел и спросил Перикла, что бы он хотел передать Фидию из продуктов — какое вино, какие соления, сыры и фрукты.

   — Спроси у Аспасии, — ответил Перикл. — Она лучше знает. Я слышал, будто Фидия донимает кашель, будто он простудился, хотя мудрено простудиться летом...

Словом, надо бы отнести ему чего-нибудь горячего и каких-нибудь настоек. Иди.

Эвангел передал разговор с Периклом Аспасии.

   — Хорошо. Горячее вино я приготовлю для Фидия сама, — сказала Аспасия. — С травами. Понесёшь его в кувшине, завернув в овчину.

Аспасия не спала, дожидаясь возвращения Перикла из тюрьмы. Велела своим слугам вынести постель в перистиль, к цветущим лианам, легла не раздеваясь, сразу же заворожённая открывшимся ей звёздным небом. О чём человек думает, когда смотрит на звёзды? О том, где же конец этому звёздному миру, и о том, какое отношение к нему имеет человеческая душа? Пришла ли она на землю оттуда и вернётся ли туда? И если вернётся, то где же станет обитать, на какой из бесчисленных звёзд? И зачем это? Зачем человеку столь огромный звёздный мир и зачем человек этому миру?

Думая о звёздах, она задремала, а когда проснулась, увидела, что звёзд нет, что её постель стоит под крытой колоннадой, за лианами, а по листьям лианы шуршит мелкий дождь — слуги, заботясь о своей хозяйке, перенесли её вместе с постелью под колоннаду, оберегая от дождика.

Услышала голос Лисикла, который спросил:

   — Могу ли я видеть хозяйку?

Кто-то из слуг ответил ему:

   — Приказано никого не принимать.

   — И меня? — возмутился Лисикл.

   — И тебя, — ответил слуга. — Никого.

Аспасия мысленно похвалила слугу — она действительно велела никого не принимать, и Лисикла в том числе, хотя в другие дни Лисиклу, как ученику Аспасии, разрешалось бывать в её доме в любое светлое время, а то и по вечерам, когда ночи становились по-зимнему длинными.

Днём она посылала Лисикла к аптекарю за травами, среди которых была одна малоизвестная — синий цветочек, милетская незабудка, средство от бессонницы. Если растереть лепестки этого цветка в порошок и залить горячим красным вином, то вот и получится средство от бессонницы — сон наступает после одного глотка такого вина. После двух глотков сон становится длиннее, а выпив кружку настойки, рискуешь не проснуться никогда...