Пернач V

Я вывернул на разбитый асфальт трассы, и нажал на газ. Надо проскочить как можно дальше, и найти место для ночлега. Трогг вымотался, ему нужен отдых, да и я вздремнул бы… Вскоре после выхода на трассу мы углубились в мертвый лес, самый обычный, я таких видел уже много, и даже пряжа не удивляла. Один раз я даже разглядел прядильщика, он отличался расцветкой от тех, которых я видел раньше: этот был темно серый в черную крапинку. Лес сменился полем, поле опять сменилось лесом, только этот лес был реже, и без пряжи.

Солнце клонилось к закату, и подходящих мест для стоянки я пока не видел. Попалась одна небольшая заправка, но она была практически полностью разрушена, и прятаться там было негде, поэтому я ехал дальше, проваливаясь в многочисленные ямы. Эээх, хороша была Дорога Проклятых, на ней я изнывал от скуки, здесь же приходилось прикладывать массу усилий, чтобы не разбить машину, а на мотоцикле тут ехать хоть как-то быстро вообще не реально, и смертельно опасно.

Поля, леса, опять поля, силы начали покидать меня, я уже готов был остановиться в поле, когда показалась еще одна заправка. Само здание касс и магазинчика сохранилось плохо, и светилось насквозь сквозь дыры в стенах, а вот стоящий рядом бетонный бокс толи сервиса, толи мойки, оказался пригоден для жизни. Ржавые металлические ворота не двигались, да оно нам и не надо. Я остановился около этого бетонного склепа, и осмотрелся. Глушить двигатель не стал, вдруг нам надо будет оперативно передислоцироваться куда подальше?

Взяв ружье в руки, я осторожно подошел к левым воротам. Правые были закрыты, листы металла проржавели, и могли выпасть от прикосновения. Одна из створок левых ворот отсутствовала, вторая была приоткрыта, что позволяло загнать машину внутрь. Я медленно подкрался к проему, и прислушался. Тишина… Быстро заглянул, и отпрянул. Тишина… Заглянул на подольше, да, это был сервис. Напротив ворот смотровая яма, напротив вторых — старый покосившийся подъемник. Внутри пахло сыростью и ржавчиной, и было чертовски неуютно, зато — безопасно. А согреет нас костер, надо только собрать дров.

Выйдя наружу, я забрался в багги, и загнал ее внутрь, постаравшись не провалиться в яму. Мира была напряжена, крутила головой, и шумно нюхала воздух. Когда я заглушил двигатель, она проворно спрыгнула на землю, и пошла шурудить по всем углам и кучам строительного мусора, и вскоре стала обладательницей накидного ключа на девятнадцать. Придирчиво осмотрев трофей, она тщательно вытерла его песком, и убрала в котомку. Но этого было недостаточно, и осмотрев весь наш склеп, она отправилась к заправке. Я же прошелся вокруг, насобирал травы для постелей и веток для костра. Осмотрев свою добычу, понял, что этого топлива нам хватит на пару часов от силы, отправился за новой партией, и только собрав прилично хвороста, осознал, что разжечь его нечем. Абсолютно нечем.

Я сел на корточки и уронил голову в ладони. Вот дураааак… Пока я сидел и тонул в пучинах отчаяния, вернулась Мира, нашедшая старую пластиковую зажигалку. Зажигалка, конечно, не работала, у нее отсутствовала верхняя часть с кремнем и колесом, в помутневшей емкости небыло газа. Копательница села около меня, внимательно рассматривая свою находку. Какая ирония, неработающая зажигалка… Мира спрятала свою находку в котомку, и посмотрела на меня, а потом на кучу хвороста, пробубнила “это мало”, и смылась на улицу. Она еще не знает, что у нас разжечь нечем. Вскоре девочка вернулась с охапкой хвороста, вытерла лоб тыльной стороной ладони, и собралась за новой партией.

— Мира, не ходи, зажигать нечем. — сказал я.

Та остановилась, медленно повернулась, и пристально посмотрела на меня.

— Как это “нечем”?

— Вот так, у меня ничего нет.

Она прищурилась, превратив глаза в щелочки.

— Ааа, так ты из этих… — протянула она, и бочком вышла наружу.

Я даже в себя пришел. Из каких,”этих”?! Что это за эти?? В сердцах плюнув на землю, я вышел наружу и начал собирать хворост. Набрав полную охапку, вернулся в наше логово, и обнаружил Миру, старательно вертящую одну палочку в лунке другой. Захотелось хлопнуть себя ладонью по лицу, но я сдержался. Кажется, начинаю понимать из каких я “этих”: тупых, и к жизни не приспособленных. Дело у нее спорилось, и скоро появился дымок, а потом и слабенький огонек, который постепенно набирал силу. Мира осторожно добавила сухой травы, и пламя окрепло. Разведя костер, она уничижительно посмотрела на меня, а я смог только виновато улыбнуться. И сделал ей самую мягкую лежанку. Она забралась в собранное мною гнездо, и уселась по-турецки, положив свою котомку на ноги, и обняв ее.

— Странный ты. — сказала она.

— Почему?

— Говоришь, что много путешествовал, но не знаешь ни черта.

— Я знаю много разного другого… Хочешь расскажу, что за штуки ты нашла?

Она подозрительно уставилась на меня.

— Ну, давай.

— Вот та железная штука, это гаечный ключ, ими механики пользуются.

— Это я и так знаю! — с нескрываемым превосходством бросила она.

— А вот та вторая штука, ею как раз костры и разжигали.

Мира выпучила глаза и уставилась на меня.