В углах комнаты молчаливо застыли высокие фигуры рыцарей смерти. В глубинах толстых латных доспехов, в прорезях шлемов проглядывал инфернальный бирюзовый огонь. Все они сжимали двуручные мечи, уперев их лезвиями в пол.
У дальней стены, находился трон. Пустующий на данный момент. Позади него — ещё одна дверь знакомого вида. Копия той — на входе. На этот раз закрытая. Высокая. Гораздо выше человеческого или моего роста. Сделанная из когда-то серебристого металла. Вся покрытая светящимися линиями, которые попеременно вспыхивали и гасли в разных точках. Словно кто-то наклеил на неё светодиодные ленты и заставлял их зажигаться в произвольном порядке.
Имелась в ней и замочная скважина. Массивная и такая… приглашающая. Если она и не шептала: «открой меня!», то только потому что не имела губ и языка. Но намекала, чертовка эдакая! Прямо подмигивала мне одним глазком, приспуская бретельку с полированной накладки.
Я ощутил охотничий азарт и не стал ему сопротивляться. Присев подле заманчивой двери, вытащил из сумки алмазную отмычку. Способность
Вставил крючок внутрь механизма и недоумённо склонил голову.
Обычно сразу понимаю, но… Сейчас ни малейшей идеи.
Вроде бы нащупал первый и привычно задвигал отмычкой, прилагая минимум силы. Десять секунд, и он щёлкнул. Процесс сдвинулся с мёртвой точки. Второй. Третий. Четвёртый. Пятый. Шестой?
Седьмой?!
Восьмой?!!
Девятый!!!
Десятый.
Одиннадцатый…
…
Я остановился на тридцать шестом.
Не потому что замок раскрылся, а потому что понял, происходит нечто странное. Не бывает механизмом с таким количеством встроенной защиты. Иначе в толщину замок должен составлять десяток метров.
Что-то заставило меня сдвинуть отмычку на шаг назад. К уже открытому штифту. Интуиция? Я взвыл от досады. Фиксатор снова был закрыт. Как и все десятки предыдущих.
Я ходил кругами.
Этот грёбаный замок, если мягко выразиться, совокуплялся с моим мозгом. Без каких-либо предварительных ласк, свиданий и букетов. Он делал из меня дурака.
Но это ещё не всё. Вся масса уже пройденных штифтов изменила точки, в которых они открывались. Если раньше первый фиксатор я поворачивал на восемь часов, сейчас он отворялся на тринадцать.
— Тебе нравится Magna Aenigma? — вкрадчивый шёпот раздался у меня над ухом.
От удивления дёрнувшись, едва не стал заикой. Я настолько погрузился в процесс взлома непослушной двери, что пропустил, как позади меня возникла высокая фигура…
Лича. Да. Никаких сомнений.
Высокий. Больше двух метров. Голый скелет был объят изумрудным пламенем. Одет в обрывки тряпок, бывшие когда-то чёрной мантией. На груди и руках ткань истлела, обнажая светящиеся рёбра. Осталось лишь подобие юбки, капюшона и огрызки на плечах. В провалах глаз пылал яростный магический огонь.
И холодный безжалостный интеллект.
Он парил над землёй, не касаясь пола. Завёл руки за спину, с интересом следя за моей активностью. Не пытался ни спалить меня, ни проклясть.
— Ты скрыт от меня, дорогой гость, — усмехнулся лич, явно догадавшись о моей реакции, — но я прекрасно ощущаю твоё вмешательство в мой магнум опус. Он тебе не по зубам, не так ли? Ничего страшного, — покровительственно заметила нежить. — С ним не совладал даже Марек. Так и помешался бедняга. А лучше него взломщика Виашерон ещё не видал.
Фрейм существа однозначно указывал на его личность. Я угадал.
— Что не так с этим замком? — прошипел я, сквозь зубы.
— О, с ним всё так. Ведь это вершина техно-магической мысли. Мой шедевр. Я занимался им на досуге, как хобби. Ты можешь в это поверить? — довольно произнёс собеседник.
— Неергоф Губительный Шёпот, — отрывистые фразы кромсали тишину. — Аларис тебя прокляла. Ты убил десяток учеников и превратился в лича. Сбежал. Прятался где-то. Потом тебя отыскали и прикончили. Хотя вот ты стоишь передо мной жив… мёртвый и здоровый.
Я хотел уже добавить шутку про его филактерию, но не стал. Ни к чему светить все козыри. Это местным подобная информация может быть в диковинку.
Лич резко посмурнел, теряя добродушный вид. Конечно, насколько это возможно для ожившего колдуна-скелета.
— Ты ворошишь далёкое прошлое, незнакомец, но я всё ещё не знаю твоего имени. Это нарушение приличий может заставить меня забыть законы гостеприимства, — его голос лязгнул хорошо считываемой угрозой.
— Можешь называть меня Гвинден.