Перо динозавра

— Спасибо за помощь, здесь я уже сама.

— Анна, — сказал Сёрен тоном, не терпящим возражений, и опустил Лили на землю. — Я поднимусь с вами наверх.

Лили весело принялась топать по ступенькам. Анна подняла на Сёрена полные слез глаза:

— Я не хочу слышать то, что вы пришли мне рассказать. Я не хочу это слышать.

— Анна, — мягко сказал он. — Проблемы никуда не исчезнут оттого, что вы не хотите о них слышать. Никуда не исчезнут. И мне нужно с вами поговорить, ничего не поделаешь. Что, черт побери, вы делали возле подъезда Йоханнеса? И почему вы убежали?

— Мааамууууля! — донеслось с площадки второго этажа. — Я сейчас написаю в комбинезон!

— О господи, — сказала Анна и исчезла в подъезде. Она побежала по ступенькам за хохочущей Лили, Сёрен шел за ними с пакетами.

На площадке пятого этажа их поджидала фру Снедкер.

— Привет, Магги, — услышал Сёрен голос Анны. — Авария. Лили нужно в туалет.

— Ага, — ответила Магги. — Страж порядка с вами?

Сёрен успел подняться на площадку как раз вовремя, чтобы увидеть, как Анна посылает фру Снедкер удивленный взгляд, прежде чем открыть дверь своей квартиры и исчезнуть в ней вместе с Лили.

— Вы не забыли про мой хлеб? — строго спросила Магги.

— Нет, конечно, — ответил Сёрен, развязал узел на пакетах и протянул ей сверток из булочной.

Анна показалась в дверях:

— Магги, вы пока идите к себе. Я позже зайду, хорошо?

Старуха разочарованно кивнула и ушла в свою квартиру.

— Зачем вы отдали ей свой хлеб? — с любопытством спросила Анна, разбирая пакеты.

— Это я для нее купил.

Анна медленно повернула голову и уставилась на Сёрена непонимающим взглядом.

— Я вас ждал. В ее квартире. Мы увидели вас из окна, и когда вы так и не поднялись наверх, фру Снедкер предположила, что вы зашли в супермаркет, так что я пошел за вами, — честно объяснил он.

— И она попросила вас купить хлеба по дороге?

Сёрен кивнул.

— И вы купили?

Сёрен кивнул. Прошла десятая доля секунды, и Сёрен впервые услышал, как Анна смеется. Это продолжалось недолго, но очень ей шло.

— Сначала мы поужинаем, — сказала Анна. — Потом я выкупаю Лили и уложу ее, в семь часов. Вам придется подождать. Я не хочу, чтобы Лили видела меня после… Вы можете подождать в гостиной.

Сёрен бросил на нее короткий взгляд. Разве это возможно? Отложить новость об ужасном событии так, чтобы она встраивалась в распорядок дня? Он вышел в гостиную и сел на стул. Не то же самое ли сделал он сам, когда положил четыре младенческие фотографии Майи в коробку в подвале? Разве это не то же самое? Продолжать жить так, как будто ничего не случилось? Лили разглядывала его через открытую дверь, и он улыбнулся ей. Анна зашла в гостиную за миской и спросила:

— У вас есть дети?

— Я вам звонил вчера. Дважды. Почему вы не брали трубку? — сказал Сёрен, игнорируя ее вопрос.

— Я уходила… по делам, — быстро ответила Анна, направляясь с миской в руках обратно на кухню.

— Куда?

— К сожалению, я не могу вам этого сказать.

Сёрен вздохнул и насупился.

Где-то он уже это слышал сегодня.

Глава 11

Анна прекрасно знала, что главный зануда датской полиции пришел в супермаркет вовсе не за покупками. Она видела его перед домом Йоханнеса, заметила, что он пустился бежать за ней, и следила за тем, как он отчаянно колотил руками по отъезжающему автобусу. Как получилось, что теперь он сидит в ее гостиной и собирает с Лили пазлы, пока она готовит на кухне ужин, было выше ее понимания. Когда картошка сварилась, она взбила ее в пюре и резкими движениями швырнула тарелки на кухонный стол. Она его ненавидела. С тех пор как меньше недели назад он появился в ее жизни, все начало рассыпаться. Он не должен был покупать хлеб для Магги, не должен был нести на плечах ее дочь, он должен был оставить ее в покое, и она не хотела слышать то, что он собирается ей рассказать. Йоханнес не может быть мертвым. Слезы покатились по ее щекам. Миска с пюре стояла в раковине, от нее поднимался пар, и Анна вдруг наклонилась к раковине, как будто кто-то воткнул в нее нож.

Собравшись с силами, она пошла в гостиную за Лили.

— Ужинать, Лили, — сказала она, посылая главному зануде датской полиции острый взгляд. Его, черт бы его побрал, она на ужин не приглашала. Он наверняка, освободившись, поедет домой, к своей жене, у которой стрижка лесенкой, белые зубы и золотистая кожа, они обнимутся на диване из магазина «Болиа», и он подумает о том, как же он счастлив с Пернилле, или Санне, или как там ее могут звать, обязательно как-то гармонично и очень, очень политкорректно. Но сейчас, прежде чем освободиться, он играет тут в социального Робин Гуда и таращится на нее, бедняжку Анну, своими темно-карими глазами. Да еще веснушки эти! Мог бы, по крайней мере, в рабочее время оставлять их в своем шкафчике, веснушки — это чистое издевательство над всеми бомжами, уголовниками и Анной. Она его ненавидела.

Когда Лили заснула, Анна вышла в гостиную и нашла главного зануду датской полиции на стуле у окна рассматривающим Рантцаусгаде.

— На улице темно и холодно, — утвердительно сказал он, когда она вошла в комнату.

— Да что вы говорите!