Перо динозавра

— Но мы говорили о тебе, — сказал Хенрик, — а не обо мне. Ты делаешь вид, что у тебя все в полнейшем порядке, хотя все знают, что это вранье. Все знают, что твой срочный отпуск почти три года назад был совершенно не из-за того, что ты переутомился. Уж чего точно там не было, так это переутомления. В то Рождество что-то случилось, я прекрасно это знаю. Но ладно. Как я уже сказал, это твоя личная жизнь, и если ты не хочешь никого в нее пускать, это твое дело, — он взглянул на Сёрена, и его взгляд стал ледяным. — Но с работой так не получится. Здесь никто не скрывает свои дела от других, и знаешь почему? Потому что мы одна команда.

— Я твой начальник, Хенрик, — возразил Сёрен.

— Да будь ты хоть премьер-министр, мне плевать, — рявкнул Хенрик. — Все те укрепления, которые ты выстраиваешь между собой и окружающим миром, ты можешь оставить у себя дома в Хумлебеке. Приходя на работу, ты становишься частью команды. Мне уже несколько лет назад это надоело. Ты ведешь себя так, будто ты Шерлок Холмс, а я дурачок Ваттсон, который в изнеможении разглядывает великого детектива, а тот знай играет на своей скрипке, стоя у окна в эркере, под кайфом, потому что не умеет делиться мыслями и идеями с тем, кто ему ближе всего.

Сёрен ничего не ответил. Он хотел защититься, но передумал — зачем? Разве ему есть что защищать?

— И меня это задевает вдвойне, потому что я еще и твой друг, — сказал Хенрик неожиданно тихо. — Ты исключаешь меня и из работы, и из своей личной жизни. Как будто я тебе настолько не нужен, что ты предпочитаешь все делать в одиночку. И я ни на секунду не верю, что ты можешь справиться со всем в одиночку, — он внезапно замолчал, как и накануне в машине, как будто из него вышел весь воздух, и принялся вертеть в пальцах кольцо от ключей. Сёрен закрыл дверь в кабинет. Это было минутное сумасшествие или минутная смелость.

— Хенрик, — сказал он.

Хенрик поднял на него глаза.

— Почти три года назад… — Сёрен вздохнул.

За десять минут он рассказал Хенрику о том, что тогда произошло. Он говорил отрывисто, и цвет лица Хенрика сменился с пятнисто-красного на мелово-белый. Закончив говорить, Сёрен бессильно опустил руки. Хенрик встал и обнял его.

— Господи, Сёрен, — сказал он низким голосом. — Почему ты ничего не рассказывал?

Сёрен вдруг понял, что не знает ответа на этот вопрос.

Около пяти Сёрен и Хенрик позвонили в дверь Стеллы Марие Фредериксен на Эльмегаде. Им открыла женщина в рыжем спортивном костюме и тапочках в форме медвежьих лап. У нее были жгуче-черные волосы с ярко-розовыми перьями. Она приветливо посмотрела на двух мужчин и предложила им кофе, как будто тот факт, что ей нанесла визит полиция, ее совершенно не удивил. Только услышав о цели их визита, она побледнела и объяснила, смущенно запинаясь, что думала, что они пришли по делу ее бывшего мужа. Его задерживали за насилие, и последние три недели у нее под окнами стоит патрульная машина, потому что его ищут. Да, она хорошо знала Йоханнеса.

— Он умер? — прошептала она, поднимая с пола ребенка и прижимая к себе. У девочки были иссиня-черные глаза в густом обрамлении ресниц. Сёрену инстинктивно захотелось потянуться за ней.

— Подождите, пожалуйста, — сказала Стелла Марие. — Я включу ей мультики, ладно? Это, кажется, слишком серьезный разговор для маленького ребенка.

Устроив малышку в гостиной, они уселись в кухне, и Сёрен позволил Хенрику начать разговор. В последний раз Стелла Марие видела Йоханнеса на прошлой вечеринке «Красной маски», в сентябре. Их встречи всегда получаются отличными, но в ту пятницу все было просто превосходно, и в этом не в последнюю очередь заслуга Йоханнеса. В большинстве случаев он одевался не очень ярко и пил пиво с близкими друзьями, но иногда в него просто дьявол вселялся, и он приходил расфуфыренный и заставлял воздух вокруг искриться. К тому же в Хорсенсе как раз тогда же проходил концерт готической музыки, так что в «Красной маске» было довольно безлюдно. Сколько было народу? Около сотни, предположила Стелла Марие. Так что атмосфера была приятная и воздушная.

— Йоханнес стоял в углу, — она зажмурилась, рассматривая собственные воспоминания. — Справа от барной стойки, где толпились люди. На нем было что-то кожаное, юбка или брюки, и какой-то корсаж с черной сетчатой майкой, хм, подождите-ка… — она развернулась на стуле и включила компьютер.

— У меня есть куча фотографий того вечера.

Прежде чем Сёрен успел сказать, что они уже видели их на сайте, Стелла Марие открыла страницу и запустила слайд-шоу. На экране появились одетые в черное готы всех оттенков и мастей. Некоторые корчили дикие рожи, показывая пирсинг в языке, другие были запечатлены просто с кружкой пива, поднятой к выкрашенным черным цветом губам, или хохочущими так, что накрашенные глаза стали узкими щелочками. Сёрен узнал Йоханнеса.

— Вот и он, — сказала Стелла Марие.

— Вы знаете, кто стоит рядом с ним? — внезапно спросил Сёрен. Стелла Марие и Хенрик уставились на экран.

— Разве там есть кто-то? — спросил Хенрик.