Перо динозавра

Минут через пять ее терпение иссякло. Может быть, он пошел в зал, чтобы достать еще какие-то коробки с костями, и там о чем-то задумался? Она хлопнула крышкой по коробке с Rhea americana, потом подняла ее и опустила, вынула из кармана спортивных штанов серебряный ключ и открыла двустворчатую дверь в Зал позвоночных. Ей в лицо немедленно ударил сладкий запах заспиртованных животных и продезинфицированных костей, и она задышала ртом. Дверь за ней захлопнулась с тяжелым мягким вздохом.

Горели только настенные лампы, так что Тюбьерга здесь быть не могло. Если бы он действительно работал в зале, он включил бы больше света. Анна уже собиралась выйти из помещения, но вдруг услышала шелест. Звук шел откуда-то справа, немного поодаль, и был приглушенный. Анна напряглась.

Тут она услышала новый звук. Хлюп, потом растянутый писк высохшей дверной петли, потом шаги. Анна бесшумно сняла кроссовки и встала на цыпочки. Слева от нее начинался похожий на лабиринт ряд шкафов, и она могла отступить на три шага влево, юркнуть между шкафов и затаиться там.

В ту же минуту где-то далеко между шкафами включились лампы, их мягкий медовый свет разделил тень Анны на много частей. Потом она услышала Тюбьерга.

— Да, да, — вздыхал он.

Потом послышался короткий свист, потом звук закрывающейся дверцы шкафа. Анна откашлялась. На секунду стало тихо, лампы выключились. Анна услышала шаги, потом снова скрип закрывающейся дверцы, потом наступила тишина. Анна наморщила брови.

— Тюбьерг, — осторожно позвала она. — Это я, Анна Белла.

В течение пяти секунд было тихо, потом снова послышался скрип, и лампы опять зажглись. Анна пошла на свет, а Тюбьерг — на звук, и направления эти не совпадали, потому что, когда Анна завернула за угол и увидела стол, на котором стояла та самая зажженная лампа, Тюбьерга там не оказалось. Внезапно он очутился прямо у нее за спиной. Она развернулась и отступила на шаг назад.

— Анна, — сказал он напряженно, — вы все-таки пришли.

Он прошел мимо нее. Анна попыталась понять, что Тюбьерг вообще может делать в Зале позвоночных, потому что она не видела ни коробок с костями, ни блокнота, ни увеличительного стекла.

— Что вы здесь делаете? — осторожно спросила Анна, ставя коробку с Rhea americana на один из письменных столов. Тюбьерг разглядывал свои руки.

— Я работаю, — ответил он.

— В темноте?

У Тюбьерга было какое-то несчастное выражение лица, тонкий запах забеганности успел с сегодняшнего утра разжиться шлейфом резкого амбре застарелого пота. Он продолжал рассматривать свои руки, и Анна зажгла лампы на остальных столах.

— Ладно, Тюбьерг, — решительно сказала она. — Что здесь происходит?

Он долго не отвечал.

— Анна, я боюсь, — прошептал он потом и посмотрел на нее. Его глаза потемнели.

— Чего вы боитесь? — спросила Анна.

— Хелланд мертв, — прошептал Тюбьерг.

— Да, Хелланд умер от сердечного приступа. Так бывает, и это не заразно, — Анна пыталась выведать, знает ли он еще что-то. Тюбьерг долго смотрел на нее, как будто собирался с силами.

— Я знаю о языке, — сказал он, указывая на свой язык. — Язык — это мышцы в слизистой оболочке, которые есть только у позвоночных. Спинковая поверхность покрыта сосочками, которые бывают четырех разных типов. Нитевидные сосочки, листовидные, виликовидные и грибовидные… — он поднял глаза. — Почему его язык был откушен? Я этого не понимаю. Что-то здесь нечисто, что-то здесь не так. Какая-то гниль в этом есть, какая-то плесень, — он помолчал и посмотрел на Анну в упор. — Плесень — это пушистый налет, например на продуктах питания, который образуется, когда их поверхность инфицирована плесневыми грибами Mucor, Rhizopus или Absidia, да, не сказать чтобы я много знал о плесени, — он немного удивленно покачал головой и грузно уселся на стул.

Анна придвинула себе другой стул и села напротив Тюбьерга. Она была начеку.

— Я не совсем понимаю, куда вы клоните, — сказала Анна.

— Он здесь, — ответил Тюбьерг.

— Кто?

— Фриман.

— Почему вы так думаете?

— Вы что, правда не понимаете? — Тюбьерг покачал головой. — На выходных состоится орнитологический симпозиум, на котором Фриман должен выступать. С так называемым общекультурным докладом, как написано в Интернете, что означает, что с профессиональной точки зрения его доклад — полное дерьмо. И все-таки он должен выступать. Целый час. На совершенно идиотскую тему, по которой он уже двадцать раз высказывался. Это прикрытие, вот что это такое.

— Прикрытие для чего?

— Я не знаю, как так получилось, Анна, — Тюбьерг выглядел очень встревоженным. — Но Фриман, должно быть, узнал, над чем вы работаете. Ну, что мы собираемся раз и навсегда стереть его с лица земли. Предыдущие десять лет мы с Хелландом потратили на то, чтобы развенчать профессиональную достоверность Фримана, и это шаг за шагом удалось. Теперь он зажат в угол и…

— Клайв Фриман уже пожилой, — вставила Анна.