Пером и шпагой

Чем же занимались два приятеля, помимо того, что пили? Петр переводил Кейту реляции из русской армии, выдавал секреты Конференции, а посол чаще обычного гнал курьеров в Лондон, которые – понятно! – дальше Берлина не ехали. Канцлер же Воронцов был трус и не тревожил это змеиное гнездо, боясь навлечь на себя гнев великого князя по смерти Елизаветы Петровны.

Предел шпионству положила сама же императрица.

– А чего это урод мой на Конференции посиживает?.. Отныне, – велела,

– племяннику моему ни в сенате, ни в советах Конференции не бывать. Он – вор!..

В утешение Фридрих наградил своего конфидента: Петр Федорович тайно получил патент на чин полковника прусской армии и был счастлив безмерно – скакал на одной ноге, гонял собак по комнатам, ботфортом громил на полу легионы оловянных солдатиков.

– Ура! Я мечтал о чине поручика, а стал полковником!.. Не дорого оценил Фридрих своего друга, если чин полковника он дал и безграмотному тобольскому раскольнику Зубареву.

***

Де Еон закончил новую книгу «Налоги в древности и во Франции», которая и вышла в Париже, вызвав шумные похвалы. Писал он при свечах, по ночам, не щадя глаз. Насмешки, которым он подвергался здесь, в Петербурге, за свою нравственность, сделали его отчасти замкнутым. Из женщин он дружил лишь с толстощекой резвушкой Катенькой Воронцовой, дружил пламенно и платонически, – до тех пор, пока она не вышла замуж за князя Дашкова, тупого и красивого гиганта.

Сейчас де Еон погрузился в русскую историю. Европа совсем не знала России: каждый, побывав два дня в Петербурге, мог потом врать что угодно,

– все равно поверят. Оттого-то и бегали волки по улицам Москвы, оттого-то и питались русские солдаты мясом своих павших товарищей… Много было тогда небылиц!

Заслуга кавалера де Еона в том, что он захотел поведать о России, исходя из правдивых источников. Из-под его пера появилось несколько статей, которые позже он и напечатал: «История Евдокии Лопухиной», «Указ Петра Великого о монашествующих», «Очерк торговли персидским шелком» – и другие. По тем временам это были серьезные исследования о России, и статьи де Еона впоследствии переводились и переиздавались неоднократно…

Однажды маркиз Лопиталь вытащил «прекрасную де Бомон» в театр. Зал был битком набит придворными. Нельзя сказать, что все они были страстными театралами; иные, экономические, причины настоятельно призывали вельмож в театр. Ибо – по указу Елизаветы – за непосещение театра без уважительного повода платился штраф в 50 рублей. Так обстояло дело с высоким искусством. С религией было иначе: за отсутствие в церкви придворные сажались на цепь. Статские советники – на золотую, коллежские советники – на серебряную, а сенатская мелюзга – на цепь обычную.

Грянула музыка. Началось игральное действо под названием «Радость русского народа при появлении его Астреи». Сама же «Астрея» (с громадным флюсом во всю щеку) сидела в ложе, которая помещалась как раз напротив ложи французского посольства. Рядом с императрицей появился Воронцов, и маркиз с де Еоном уже не смотрели на сцену, – их занимала только царская ложа.

– Уверяю, – шепнул Лопиталь, – они говорят о нас… О, я бы дорого дал, чтобы подслушать их беседу!

– Я догадываюсь, о чем они рассуждают. Их взволновал проект Версаля, чтобы Россия дала Франции армию для завоевания Англии со стороны моря… Вам, маркиз, предстоит свидание в казенном доме; учтите – козыри в руках русских!

– Король сам просил Елизавету об этом.

– Елизавета тоже сама просила короля о многом…

***

Воронцов вызвал посла Франции к себе:

– Мы прочитали ваш проект и вполне согласны с гением Вольтера, который назвал его сказкой из «Тысячи и одной ночи»… Начнем с того, маркиз, что ни Штеттин, ни Одер, откуда вы предлагаете России отправиться для завоевания Англии, России не принадлежат. Что же касается наших войск, которые его величество король Франции просит выделить для него…

– Да, да! Вы, надеюсь, успели доложить императрице?

– Успел. Вот она и спрашивает: где это Версаль усмотрел наши свободные от дела войска? Российская армия бьется на громадных просторах – от Померании до Силезии! И, наконец, императрица препоручила мне задать вам, господин посол, один вопрос…

– Посол короля ответит за короля! – напыжился Лопиталь.

Воронцов усмехнулся:

– Боюсь, что не ответите.

– Отвечу!

– Тогда отвечайте: с каких это пор в Париже стали думать, что Россия находится в состоянии войны с Англией?..

Посол короля ничего не мог ответить за короля. Россия дала понять Франции, что вмешиваться в колониальную войну между французами и англичанами она не станет (у России в этой войне свои интересы).