Пером по шапке. Книга третья

Вспомнилось торжественное восхождение гостей по широкой лестнице, когда принимающая сторона выстраивалась у входа в большой зал с прекрасным панно, изображающим знаменитых полярных исследователей на фоне полярного сияния, и, став в шеренгу, пожимали руки каждого гостя, обмениваясь на ходу радостными приветствиями и даже объятиями, если встречались давние друзья. Затем все вместе без каких-либо делений на ранги, взяв с боковых столиков бокалы шампанского или любого другого понравившегося напитка (недостатка в них не было), образовывали полукруг возле длинного прекрасно сервированного стола и почтительно выслушивали короткие речи российского консула и губернатора Шпицбергена. Никаких стульев и кресел в этой части зала. Тесными группками люди чокались бокалами, подходили к столу с закусками, а потом кое-кто переходил в соседние полу комнатки (в обычные дни отделённые раздвижными стенами-перегородками), где устраивались за небольшими столиками на диванах и креслах. Через некоторое время концертную программу начинала прославленная у нас певица Галина Мирошникова со своим коронным номером – норвежской песней «Перст пельман», которую обязательно подхватывали все норвежцы, и вскоре начинались всеобщие танцы, завершавшиеся, как правило, весёлым хороводом, когда в быстро растущую цепочку танцующих, змейкой проходящую по всем уголкам, включались практически все гости. Я не помню, чтобы кому-то не понравились эти удивительно тёплые дружеские вечера, во время которых очень хорошо налаживались контакты и даже обсуждались порой весьма серьёзные вопросы.

Однако в этот раз торжество решено было провести в кафе-мороженом. Надо сказать, что зал там тоже не плохой, но в определённом смысле. Низкий потолок, стены расписаны на мотивы русских народных сказок, вдоль длинных столов простые деревянные скамьи, что создаёт, конечно, антураж старины. Именно этот зал норвежско-шведская киногруппа выбрала однажды для своего фильма, где нужно было показать празднование русской свадьбы, которые тут на самом деле отмечаются. Здесь же обычно мы принимали норвежских спортсменов, когда соревнования проводились в российском посёлке. По традиции один год игры проходили в норвежском посёлке, а другой – в российском. Так вот для приёма не очень больших групп этот зал вполне подходил. Когда же я узнал, что и официальный приём треста подготовлен в кафе, неприятное чувство беспокойства закралось мне в душу и не напрасно.

Приведя свою группу иностранных учёных отнюдь не в числе первых гостей, из прихожей через открытую дверь я сразу заметил, что в зале уже полно людей, столы накрыты не фуршетным порядком, когда каждый подходит и берёт, что хочет, а по-ресторанному, то есть на определённое количество мест. Мои худшие опасения начинали оправдываться. Приготовленных мест явно было меньше гостей, пришедших на банкет. Я поспешил войти со своей группой и, к счастью, увидел несколько ещё не занятых мест у входа, куда тут же и посадил докладчиков из Швеции, США, Германии, Норвегии. Однако в моей группе было три женщины, включая переводчицу губернатора Шпицбергена, Анну Бертейг. То, что они женщины, явилось для меня дополнительной головной болью, которую я, правда, предвидел, но ничего уже не мог сделать.

Как только я показал, кому где сесть (для себя я уже места не видел), дамы попросили меня проводить их к дамской комнате. Я мысленно выругался, зная, что в этом здании всегда был сверх плохой туалет, но, понять женщин можно было, поскольку торжественная часть и концертная программа заняли добрых три часа, не каждый выдержит. В клубе о туалете никто из моих спутниц не подумал, хотя там он как раз не плохой. Взяв троих женщин с собой, провёл их через фойе к туалетам, чтобы увидеть, что дверь женской комнаты заколочена досками. Разумеется, Баренцбург посёлок шахтёров, стало быть, о женщинах здесь думают меньше. Пришлось подождать, пока из мужского туалета выйдет последний мужчина и пропустить туда наших троих красавиц, а самому стать то, что называется, на стрёме, дабы никто не помешал гостям женского пола привести себя в порядок. Единственное, что меня ещё волновало в этот момент, чтобы никто не занял их мест за столом. Тогда бы я вообще пропал со стыда. Но повезло: они успели устроиться, и я вышел, раздумывая, что делать. Проблема была в том, что некоторые учёные хотели во время банкета в неформальной обстановке провести переговоры с представителями Госкомсевера, для чего, конечно, нужна была моя помощь. Но идти в зал и выискивать себе место в качестве бедного родственника мне не хотелось.