Перри Мейсон. Дело о любопытной новобрачной. Дело о коте привратника

– Если мы выдержим еще одно путешествие в твоей машине, поедем навестить Уинни.

– Ты знаешь, где ее найти ночью? – спросил Дрейк.

– Конечно. Она живет в задней половине своей закусочной. Мы ей позвоним и скажем, что едем. То есть я скажу, что еду. А вас я представлю потом.

– Тебе не приходило в голову, – не спеша спросил Дрейк, – что обряд венчания происходил как раз в то время, когда Эштона убивали в его комнате, чтобы дать Оуфли и де Во железное алиби.

– Мне пришло в голову столько, – сказал Мейсон, – что я не собираюсь все это сейчас обсуждать. Поехали.

Они втиснулись в автомобиль Дрейка. По пути Мейсон остановил машину, чтобы позвонить Уинифред, потом, когда добрались до заведения Уинни, он сделал им знак молчать, поставил их в тени возле входной двери и постучал. Через минуту над дверью зажегся свет, и гибкая фигурка Уинифред, утопая в шелковом пеньюаре, скользнула ему навстречу.

– Что случилось? – спросила девушка, отодвигая засов.

– Вы знакомы с Полом Дрейком, – сказал Мейсон. – Он был со мной, когда я пришел сюда впервые. А это Делла Стрит, моя секретарша.

Уинифред разочарованно воскликнула:

– Но я не думала, что будут посторонние. Я не хочу, чтобы кому-нибудь стало известно…

– Все в порядке, – уверил ее Мейсон. – Никто ничего и не узнает. Мы хотим с вами поговорить.

Уинифред провела их по коридору в спальню, которая имела тот же вид, только теперь постель была смята.

– Где Дуглас Кин? – спросил Мейсон.

– Я все о нем сказала. – Она нахмурилась.

– Не хочу, чтобы вы думали, будто я нарушаю ваши тайны, – сказал Мейсон, – но этим людям необходимо знать, что происходит, потому что они помогают мне. Пол Дрейк – детектив, который работает на меня, а Делла Стрит – моя личная секретарша, она знает все. Им вы можете доверять. Я хочу знать, где Дуглас Кин.

Она быстро заморгала, будто собираясь заплакать, но твердо посмотрела на них:

– Не знаю, где он. Мне известно одно: он прислал мне записку, что уезжает туда, где его никто не найдет.

– Позвольте взглянуть на эту записку.

Она достала из-под подушки конверт, на котором было написано ее имя. Больше не было ничего – ни адреса, ни марки. Вытащила из конверта сложенную бумажку. Поколебавшись, отдала ее Мейсону. Стоя посередине комнаты с непроницаемым видом, расставив ноги и расправив плечи, Мейсон прочел записку. Потом сказал:

– Я прочту вслух.

«Дорогая, против меня обстоятельства, с которыми я ничего не могу сделать. Я потерял голову и допустил ошибку, у меня не будет возможности ее исправить. Пожалуйста, верь, что я не виноват ни в каком преступлении, но тебе понадобится сильная вера, чтобы сохранить ее перед лицом доказательств, которые тебе предъявят. Ухожу из твоей жизни навсегда. Полиция никогда меня не выследит. Не так я прост, чтобы угодить в их ловушки. Я улечу на самолете, никто меня не найдет. Колтсдорфские бриллианты спрятаны в костыле у Эштона. Напиши полиции анонимное письмо, пусть они найдут костыль. Я всегда буду любить тебя, но не хочу тебя втягивать. Попробуй заставить Эштона говорить – он может рассказать очень многое. Любящий тебя Дуглас».

Мейсон, не отрываясь, разглядывал письмо и вдруг резко повернулся лицом к Уинифред Лекстер:

– Вы не показывали мне этого письма, когда я был у вас раньше.

– Но у меня его еще не было.

– Когда вы его получили?

– Его подсунули под дверь.

– После того, как я ушел?

– Да, наверное. А может быть, вы его просто не заметили, когда уходили.

– Вы говорили, Дуглас вам звонил?

– Да.

– По телефону он не говорил о бриллиантах?

– Нет.

– Откуда он узнал, где бриллианты?

– Не знаю. Я знаю только то, что в записке.

– Вы его любите?

– Да.

– Помолвлены с ним?

– Мы собирались пожениться.

– Вы не называли его Дугласом.

– Вы о чем?

– У вас было для него особое имя.

Она опустила глаза и покраснела.

– Даже тогда, – продолжал Мейсон, – когда вы не называли его тем особым именем, вы не звали его Дугласом – вы звали его Дугом.

– Какая разница? – вскинулась она.

– Такая, – сказал Мейсон. – Если бы он написал это вам, он подписался бы «Дуг» или особым именем. Он сильнее выразил бы так свою любовь. Эта записка не была адресована вам, она предназначена для посторонних. Она написана для того, чтобы показывать ее другим.

Глаза ее расширились, губы плотно сжались.