Перри Мейсон. Дело об изъеденной молью норке. Дело об одинокой наследнице

Мейсон не сомневался, что ему домой звонил именно Моррис Албург. Адвокат пришел на место встречи, назначенное самим Албургом. Оставалось два варианта — или ждать дальнейшего развития событий, или возвращаться домой.

Внезапно и без каких-либо предупреждений повернули дверную ручку. Дверь распахнулась, и на пороге появилась брюнетка. Ее щеки раскраснелись, глаза горели от возбуждения. Очевидно, она очень торопилась.

Она сразу же расслабилась при виде Мейсона.

— Слава богу, вы еще здесь! — воскликнула она. — Я так боялась, что вы не поверите и не станете ждать!

Мейсон приподнял брови в немом вопросе.

— Я не планировала так долго задерживаться. Я не могла быть уверена, что застану вас.

— Да, я уже собирался уходить. В чем дело?

— Мне требовалось встретиться с Моррисом. Вот в этом вся проблема. Мне было просто необходимо с ним увидеться.

— И вы с ним увиделись?

— Да. У меня для вас письмо.

Она засунула руку в лифчик, достала сложенный листок бумаги, быстро пересекла комнату и протянула записку Мейсону.

— Вот, прочитайте.

Письмо оказалось напечатанным на пишущей машинке.

«Мистер Мейсон!

Дикси сообщила мне, что Вы приехали в гостиницу, но отказываетесь с ней разговаривать, требуя моего подтверждения, что все нормально.

Я же Вам все сказал по телефону. Я объяснил, что послал Вам письмо, в которое вложен чек — Ваш предварительный гонорар. Я хочу, чтобы Вы представляли меня и Дикси. Это страшная неразбериха. Дикси Вам все подробно расскажет.

Я прошу Вас относиться к Дикси, которая передаст Вам эту записку, точно так же, как ко мне. Она — Ваша клиентка. Я обратился к Вам за помощью, потому что мне эта помощь необходима. Она для меня чрезвычайно важна, причем немедленно. Я надеялся, что смогу в этом гостиничном номере дождаться Вашего приезда, но мне потребовалось срочно уехать: возникло дело, с которым я должен разобраться сам. Я не смею описывать Вам, что оно собой представляет, потому что не имею права ставить Вас в неудобное положение.

А теперь, пожалуйста, начинайте действовать и помогите нам выбраться из этой неразберихи. Вам заплатят, причем очень хорошо.

Искренне Ваш, Моррис».

Текст письма был напечатан на пишущей машинке, а подпись в конце нацарапана карандашом. Возможно, рукой Морриса Албурга. Мейсон попытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь, как расписывается Албург, но ему не пришел на ум ни один случай, когда бы ему приходилось с этим сталкиваться.

— Теперь наконец мы сможем переговорить, — заявила брюнетка уверенным тоном.

Мейсон молчал.

— Ну? Сможем, не так ли?

— Я хочу знать, почему здесь нет Морриса, — сказал Мейсон. — Он обещал встретиться со мной в этом номере.

— Но ему пришлось изменить свои планы.

— Почему?

— Он занят одним крайне важным делом.

— Каким?

— Защищает меня. А также себя. — Она отодвинула стул, села и обратилась к адвокату: — Мистер Мейсон, когда один человек может убить другого и его действия считаются оправданными?

— В случае самообороны.

— То есть следует ждать, пока другой не станет в тебя стрелять?

— Следует ждать, пока на тебя не нападут, или до возникновения такой ситуации, при которой любой разумный человек посчитает, что ему угрожает серьезная опасность или смерть.

— И тогда он может стрелять?

Мейсон кивнул.

— Я описал вам положения закона, касающиеся самообороны, — в общем и целом. Однако существует масса оговорок и ограничений. Закон говорит, что по возможности человек должен отступить, есть положения и о том, кто изначально спровоцировал конфликт.

— Предположим, вам известно, что за вами охотится хладнокровный, опытный, знающий свое дело убийца, который поставил своей целью вас уничтожить. У вас есть право первым его прикончить?

— При обстоятельствах, которые я вам описал, — ответил Мейсон.