Персидская гробница. Не трогай спящих

— Пыталась, но после наступления темноты они не любят снимать трубку, а ждать было некогда: он мог войти в любую секунду. Да, ну и тип! Просто исчадье ада! Пришлось дождаться, пока он не вломился внутрь, чтобы ускользнуть незаметно. И сразу бросилась сюда.

— А что же делал тот болван, который должен был за ним следить?

— Возможно, потерял его.

— Как ты считаешь, Бенджон сейчас у тебя? Тогда с ним пора разобраться.

— Прошу, не надо, Чарльз!

— Как это — «не надо»? Он сейчас там…

— Наверняка уже ушел!

— С тобой все в порядке, Дебби?

Она кивнула, обняла его и прижалась изо всех сил. Они прошли в дом. Потом Худ наклонился её поцеловать.

— Останешься здесь? Тебе здесь будет лучше.

— Мне уже лучше, когда ты со мной.

— Я пыльный. Нальешь выпить, пока я приму душ?

Она счастливо улыбнулась.

— Налью. А потом пойду немного поплаваю.

— О, Боже!

* * *

В баре Худ обнаружил бутылку шампанского и в ведерке со льдом понес её наверх. Дебби стояла у окна в его пижаме, застегнутой на одну пуговицу. Он поставил ведерко возле постели, все ещё дышавшей теплом их любви. Светился только крохотный синий ночник, да багровел закат за окнами.

Он остановился за спиной Дебби, она завела руки назад и притянула его к себе. Худ легонько поцеловал её в шею.

— Я опять заведусь, милая.

— Ничего, я выносливая, — ласково улыбнулась Дебби.

— Ты просто чудо!

И снова они оказались в ещё не остывшей постели. Он расстегнул единственную пуговицу и отшвырнул пижаму.

— О, Господи, как я тебя хочу! — вздохнула Дебби ему на ухо.

Он радостно вошел в нее, и она содрогнулась…

* * *

Ветерок из открытого окна ласкал разгоряченные тела. Пресытившись, они лежали рядом.

— Кажется, так со мной никогда не было. Я просто умираю…

— Когда влюблен, все получается гораздо слаще. Это гораздо больше простого удовлетворения. Наверное, потому так тянутся любить, рискуя получить больше страдания, чем счастья. Но, впрочем, чувствуешь себя по-настоящему живым, только когда испытываешь боль.

Дебби провела по его животу согнутой ногой.

— Но ведь не все мужчины могут так долго… Или просто не хотят?

— Ну, знаешь, с такими внутренними волнами, как у тебя, это совсем не просто.

Она хихикнула.

— Нет, правда. Это ведь дано не каждой женщине. Представь только мои ощущения: как будто волны, словно кто-то пробегает по нему пальцами, пощипывает, трогает… С ума сойти!

— Давай-давай! Чудная лекция!

— Счастливчик тот, кому достанется такое сокровище. Думаю, научиться этому непросто. А большинству такое даже не приходит в голову. Жаль! — Он повернулся и поцеловал её. — Но тебе не о чем беспокоиться. Все получается именно так, как надо.

— И ты уверен, в этом весь секрет? И как раз это нужно каждому мужчине?

— Ну, есть ещё одно… и с ним у тебя тоже все в порядке.

— С чем именно?

— С плотным захватом.

Дебби расхохоталась, Худ выбрался из постели и принес шампанского. Она насмешливо наморщила нос.

— Вот за него-то мы и выпьем!

* * *

Сержант Бенджон поставил машину в тени единственного дерева, выбрался наружу и глянул на часы.

Половина пятого. Такой жарищи в Тегеране давно не было. Эх, поплескаться бы сейчас в бассейне! С той австралийкой, или с Зариной… Хотя в последнее время она стала его утомлять.

Он был в майке, полотняных брюках и сандалетах. Очки то и дело сползали с потного носа, и приходилось вытирать лицо платком, мокрым насквозь. На пустынной дороге ветхий грузовичок ковылял по колдобинам. Вдали окутанный маревом Тегеран напоминал мираж в пустыне.

Бенджон вспомнил, как холодно Дельгадо говорил с ним по телефону. Слишком холодно. Он позвонил в контору, и тот настоял на этом уединенном месте. В этом были свои плюсы. Дорога просматривалась на целые мили вдаль. Если причина в этом…

Чахлая крона дерева почти не давала тени, и за десять минут ожидания Бенджон едва не расплавился.

Наконец вдали из марева появился автомобиль. Даже издалека заметно было, что машина не простая. Бенджон шагнул на солнце, чтобы его заметили. Кремовый «линкольн-континенталь» с зеленым мягким верхом едва двигался, огибая колдобины. На дверцах длиннющего лимузина красовался вензель Дельгадо. За рулем сидел сам хозяин.

Не обращая на Бенджона ни малейшего внимания, он осторожно подвел машину под негустую тень, потом повел подбородком в сторону «шевроле».

— Можно это убрать?

Бенджон поспешно сдал метра на полтора назад, увидел, что «линкольн» все ещё движется вперед, и вынужден был окончательно выехать на солнце. Зато машина Дельгадо полностью скрылась в тени.

— Рад познакомиться, мистер Дельгадо, — с деланным оживлением Бенджон шагнул вперед, протягивая руку.

Дельгадо сунул ему два пальца. Машину он покидать явно не собирался. Длинное хищное лицо было непроницаемым, глаза скрывали темные очки в золотой оправе. Тонкогубая щель рта на высохшей и изборожденной морщинами коже казалась безжизненной, треугольная верхняя губа торчала вперед. Кустистые брови почти смыкались с седыми висками. Одет был Дельгадо исключительно тщательно, на запястье красовались настоящие «картье» на простом белом ремешке.

— Я опоздал на пять минут, — холодно бросил с легким акцентом. Деловая встреча.