Персиковый мед Матильды

– Но Кристина Эш, мать Матильды, опознала труп дочери вместе со своим сыном, Йоханом. – Комиссар Альбет нахмурился и сильно потер подбородок. – К тому же еще сегодня, насколько я понял, госпожа Полозова была жива – до тех самых пор, пока фрау Бор с сыном и… с вами… не обнаружила ее в этой комнате. Что-то я совсем запутался! Так где же ваша русская, фрау Бор?

– Теперь не знаю. Ее труп таинственным образом исчез, – растерянно проговорила Лора Бор.

– Да никакого трупа и не было! – проговорила молчавшая до этого времени Катя. – Как не было здесь и живой Полозовой!

– Может, вы скажете мне, что здесь вообще происходит?! – разозлился комиссар. – Вы что-то знаете, господин Миллер? Так расскажите!

– Я все расскажу – при условии, что меня никто не станет перебивать. Поверьте мне, господин комиссар, терпение, с которым вы меня выслушаете, будет вознаграждено довольно-таки интересной историей. Только поставьте у дверей вашего помощника, чтобы кто-нибудь из присутствующих не вздумал сбежать.

Мартин Альбет сделал знак своему помощнику – занять место у входа. Лора Бор осторожно, словно боясь, что где-то в комнате спрятана ее мертвая служанка, присела на кровать Татьяны. Рядом примостился Михаэль. У обоих был отсутствующий вид. Кате показалось, что Лора даже словно бы успокоилась…

– Моя семья родом из одного маленького поволжского города, где раньше, еще до войны, проживало много немцев. Мы – так называемые немцы Поволжья… У нас была многочисленная семья, мы жили на окраине города, занимали три больших дома, держали хозяйство, мой дед по материнской линии был известным портным. Это целый клан – Миллеры! Когда началась Великая Отечественная война, по распоряжению Сталина все немцы должны были в двадцать четыре часа покинуть город… Пустили слух, что под зданиями проходит система подземных ходов, начинавшаяся под фундаментом католического собора (в советское время его превратили в клуб), где немцы с помощью местных немцев собирались устроить большие склады с оружием и продовольствием, чтобы фашистам было проще пережить зиму. Якобы российские немцы собирались помочь им впоследствии бомбить закрытые военные заводы близлежащего областного центра. – Саша помолчал. – Слухи ходили самые разные и нелепые, да и время было сложное. Русские всерьез стали побаиваться немцев. Так и случилось, что к пристани нашего города подогнали баржу, посадили на нее всех немецких жителей, вынужденных покинуть свои дома, и отправили куда подальше. Оставшиеся в живых свидетели рассказывали: после того как баржа покинула пристань, по городу еще долго бродила брошенная скотина. И что в домах немцев, спешно оставивших свое жилье, на печках стояли кастрюли с еще теплым супом или сковородки с жареной картошкой. Людям было приказано взять лишь самое необходимое. Это была трагедия для немцев! Выжившие добрались до Казахстана. Там они и жили до того времени, когда им было позволено вернуться в Россию, в родные места. На Волге вырастали новенькие поселки с отстроенными коттеджами, которые раздавались бесплатно членам немецких семей, возвращавшимся из Казахстана. Наша семья вернулась давно, все как-то устроились: кому-то дали жилье, кто-то купил дом, другие поселились в деревне. Мы со старшей сестрой и матерью (отец умер, когда я был совсем ребенком) хорошо учились, помогали матери-портнихе, но средств все равно не хватало. Я занял деньги, открыл автомастерскую, моя сестра вышла замуж, но неудачно: ее муж пил, нигде не работал, а надо было кормить двух маленьких детей. Я, как мог, помогал ей. Потом она развелась, попросту выгнала мужа и начала новую жизнь. Стала помогать матери шить, жизнь ее как будто наладилась. И тут в нашем городе появилась одна женщина. Она приехала из Германии, рассказала, что там совсем другая жизнь, и мы, немцы, должны воспользоваться своим правом вернуться на так называемую родину, пока это разрешают. У русских немцев появилась возможность уехать из Союза, поселиться в Германии и начать все заново. Многие так и поступили, в том числе и мои родственники: например, тетка Марта. Сейчас она живет в Мюнхене. Тетя звала с собой и маму. Но та была нерешительным человеком, всего боялась, не знала языка и считала, что в Германии она пропадет. Словом, и мы с сестрой никуда не поехали, хотя очень хотели. Тетка Марта писала письма, рассказывала о том, как мы могли бы жить, если наша мать все же решилась бы покинуть страну. Эти письма и рассказы о красивой заграничной жизни вскружили голову моей сестре. К тому времени она уже выросла, к тому же не была больше обременена проблемным мужем. Она стала оформлять документы, но что-то не заладилось.

Саша вздохнул. Все молча слушали.