Персональный демон

Сергей Алексеевич Поповкин назначил совещание с оперативниками на 11 часов, и сейчас к нему готовился. Он вызвал Костю Дьякова, которому было поручено разбираться в семейных отношениях и личных контактах Краснова, Виталия Котина, который отрабатывал имущественные вопросы погибшего, особо въедливый и по жизни даже несколько занудный Саша Панин работал по служебной деятельности вице-мэра. Сведения, которые удалось раздобыть на сегодняшний день, проливали некоторый свет и на характеристики личности убитого, но не позволяли пока вычленить как главную одну какую-либо версию. Но это Сергея Алексеевича как раз не пугало, по опыту он знал, что если в самом начале сфокусироваться на одной версии, это не обязательно приведет к успеху, а вот кругозор сузит. Он предпочитал отрабатывать все, даже самые маловероятные возможности, составлять как можно более полное представление о жертве, стараясь не упустить ни малейшей детали. То, что было известно на сегодняшний день, уже позволяло смотреть на картину жизни Вадима Краснова не как на карандашный рисунок, черно-белый и схематичный, а как на вполне полноцветную акварель. Пока оперативники добывали необходимую информацию, Сергею Алексеевичу тоже было о чем задуматься. Во-первых, телефон Краснова. При убитом было обнаружено две трубки, одна явно рабочая, в ней числилось более двух сотен номеров, в основном чиновники разного уровня, люди из «Высоты» и те, к которым он обращался по разным бытовым вопросам, автомастерские и прочее. В другой трубке имелась совсем небольшая записная книжка, но там были номера, по которым Краснов, по всей видимости, отвечал вне зависимости от времени суток и рабочего графика. Там были номера мэра, еще нескольких ключевых руководителей, Эдуарда Грача. Остальные телефоны принадлежали членам семьи: жене, отцу, дочери… В «рабочей» трубке телефон жены не значился. Что ж, для делового человека все вполне обычно. Но, покопавшись с «личной» трубке Вадима Краснова, следователь нашел нечто весьма и весьма любопытное. В телефоне имелось одно-единственное ММС-сообщение, пришедшее несколько недель назад и не стертое по сей день. Это была любительская фотография, сделанная, по всей видимости, с мобильного телефона. На снимке были изображены целующиеся мужчина и женщина на фоне заснеженных деревьев. Похоже, что страстный поцелуй был запечатлен, когда парочка встречалась в парке у кинотеатра «Мечта». Хотя изображение было не очень четким и качественным, сомнений в идентификации женщины у следователя не возникло: на фото была изображена Елизавета Краснова. Капюшон ее шубки был откинут, и лицо оказалось отлично узнаваемо. Тонкая рука женщины была запущена в густые черные волосы молодого человека, его лицо было видно не столь отчетливо, но Сергей Алексеевич сразу понял, кто на снимке: это был тот самый молодой брюнет, которому на церемонии прощания Лиза подавала знаки и чьего присутствия тогда так сильно испугалась. Тогда он был в легкой джинсовой рубашке, следователь хорошо его разглядел. Без сомнения, это он: тонкий ровный нос, классически правильное лицо, высокие скулы. Вот, значит, как дело поворачивается: у Елизаветы Андреевны был молодой любовник! По виду больше двадцати пяти ему никак не дашь, может, даже и моложе. Установить личность по фотографии, конечно, невозможно, потому Сергей Алексеевич, привыкший неукоснительно соблюдать букву закона, чтобы потом не попадать впросак в зале судебных заседаний, заручился бумагой из районного суда и на полном законном основании поручил Косте Дьякову истребовать детализацию всех звонков с мобильного (или мобильных, если их несколько) телефона Елизаветы Андреевны и таким образом установить личность ее любовника. Появился очень серьезный повод для допроса вдовы, но с ним Поповкин пока не торопился, считал, что день-другой значения не имеют, хотелось разговаривать с женщиной, имея как можно больше информации. Кроме телефона внимание следователя привлек рабочий ежедневник убитого. Все бумаги Краснова находились в идеальном порядке, записи в ежедневнике делались либо его рукой, либо вносились секретаршей. Дни были расписаны буквально по минутам, все записи содержали конкретное указание времени совещания или встречи с тем или иным лицом. Посещения парикмахерских тоже вносились в блокнот с той же деловитостью: например: «16.00 – совещание у Федорова, 18.00 – Борис, стрижка. 19.30 – быть в офисе». По этому расписанию было понятно, что Краснов по-прежнему много времени уделял работе в холдинге «Высота». Записи в ежедневнике говорили еще и о том, что он был человеком собранным, неизменно планирующим свое время, пунктуальным. Вся его жизнь была расписана по минутам – аккуратно, четко, изменения в записи практически не вносились. Поэтому следователя очень удивил листок за 18 июня. Убийство произошло вечером 19 июня, последние часы жизни погибшего сейчас и так изучались с особым тщанием, а тут еще такой интересный блокнотик. На странице за 18 июня через весь лист, размашистым почерком (несомненно, рукой самого Краснова) довольно небрежно было написано: «ФИРМА «ЭНКУР» – СРОЧНО ПРОБИТЬ!!! БОСОЙ –??? ПОГОВОРИТЬ С ОПЕРАМИ. УЗНАТЬ ТЕЛЕФОН КРЮЧКОВА, СРОЧНО ПОЗВОНИТЬ!!!» Дальше был записан телефон того самого Крючкова, причем эта запись была сделана уже рукой секретарши Краснова, видимо, исправно выполнившей поручение начальника.