Перст Кассандры

Он прижал ладони к стальной стенке, заставил Халлгрима молчать, выдавил его за пределы яркого света, за пределы Мгновения, которое все еще длилось.

— Гнилые кости, в натуре.

— Сушить вилóк!

— Перст ведь наш.

— Это его батарея.

Фалес Милетский. Анаксимандр. Плутарх и Гесиод. Четыре лица, четыре оранжевых венчика вокруг бритых макушек распластаны на стенке цилиндра. Хяппи. Светопоклонники. Я вас не знаю, вы случайно нашли меня, я ничего не видел, ничего не слышал, я не присутствовал, когда убили Евридику!

Белый кот замяукал, Ясер открыл рот, между острыми клыками показался розовый язык.

— Выйдем на Дрюма — выйдем на перст!

— Гадюки кумекают.

— Политика провалится, если они не определят Дрюма.

— Гадюки определили Дикке.

Конечно, конечно, конечно! Крикнул он беззвучно. Значит, это противник убил Дикке, теперь собрались убить меня, понимаете? Не только Дикке, но и меня, меня, меня! Разбейте эти стены, Наксиманн, Анаксимандр, древние греки, помогите, выпустите меня!

— Я лжец. Попробуй опровергнуть.

— Он украл маятник.

— Энергетическое поле сознания Халлгрима материализовало Ашшурбанипала.

— Это сверхъестественные силы.

Лицо Каана де Берга вращалось вместе с его лицом внутри цистерны, их головы находились рядом друг с другом, за спиной профессора он угадывал четыре темных силуэта, четверых мужчин, масонов, повелителей всякой материи, Четырех Белых, которые одной силой мысли перенесли ассирийского царя в Луммедален, тени без лиц.

— Маятник.

— Мы воспользовались маятником.

— Мать-Земля была там.

— Она убила.

Рот Каана де Берга открывался и закрывался, но говорил не он, звучали голоса Злой Четверки, да замолчите вы все! Твоему макету, профессор, недостает одной важной детали — солнца! Понимаешь? Солнце обладает силой и лучами, оно может все исцелить, оно управляет всем. Серина Упп, возможно, поняла, но поди пойми ее речи, она инопланетянка, а ты стыдись, Каан де Берг, за твоей спиной стоят четыре тени, и вы ничего не смыслите, ничего, это я вам говорю! Я вовсе не здесь, я не заточен, никогда не был заточен, смотрите, я могу открыть дверь, выйти в коридор и позвать Анну, и она придет, все придут, я скоро забуду все дурное, забуду кровь, я одинок, но они знают, что я скоро воскресну и явлюсь им, стой! Все мелькало, сверкало, лица, знакомые, незнакомые, была женщина, был ребенок, стой! Никаких детей, никаких женщин, стой, говорю я!

— Поле тяготения не состоит из частиц, Макс.

— Свет, ты показал нам, как предметы могут парить.

— Пусть победит Круг.

— Статуя. Круг ждет объяснения, Макс.

Макс, Макс, Макс! У Дрюма острый ум, острее рокфора, он поймет, бумаги, я — Дрюм, смотрите, стою неподвижно, совсем неподвижно, за пределами тяготения, голова полна антенн, кристаллов льда, и еще не прошла секунда, я не дышал, мои легкие горят, прекратите! Прекратите это! На лице Евридики были капельки крови, прекратите! Сейчас же!

— Три без трех, камень на камень, чи-хи!

— Все должно быть подчинено цивилизации войны, Фредрик!

— Им нужна его батарея.

— Он украл Мать-Землю.

— Пусть победит Круг.

Крик прекратился, вращение остановилось. Мгновение вырвалось на волю, и время пошло, секунда была на исходе. Гладкие стальные стенки перестали петь, и лица отступили. Воздух в легких грозил разорвать тело в клочья, и он выдохнул.

Он лежал неподвижно.

Мысли прояснились, очищенные кислотными испарениями.

И тотчас стало ясно, что он умрет через несколько минут, если раньше не выберется отсюда. Он знал, где находится, в голове отдавалось каждое слово, произнесенное черными колпаками. Он заперт в цистерне для кислоты, цистерна пустая, но в ней достаточно испарений, чтобы он навсегда потерял сознание.

Он попытался делать короткие, частые вдохи, но и они обжигали легкие. Что за кислота? Растворитель? Возможно, мозг его уже поражен на всю жизнь.

Он встал, ноги держали его. С неожиданной для самого себя быстротой и тщательностью принялся исследовать стенки, сантиметр за сантиметром. Похоже, эти испарения по своему действию сродни амфетамину. В кромешном мраке он водил руками по гладкому металлу. Люк наверху, как и следовало ожидать, был надежно заперт.

Меньше чем через тридцать секунд после того как Фредрика сбросили в цистерну и задраили люк, он уже завершил свое исследование и обнаружил — в передней? в задней? части дна сливное отверстие. Опустившись на колени, прильнул губами к дырке размером чуть больше пятака. Сделал вдох. Свежий воздух! Его легкие наполнились свежим воздухом; стоя на коленях, он вдыхал свободный от кислотных испарений чистый воздух. Он простоял так одну, две минуты.

Им не хватало ума.

Надо было совсем раздавить его грудную клетку, прежде чем сбрасывать пленника в цистерну. Теперь он жив. И не намерен расставаться с жизнью. Коли на то пошло, простоит так, дыша через дыру, до самого утра. Когда придут рабочие, чтобы открыть люк и залить в цистерну кислоту.

Однако свежий воздух помог вернуться болям. Он был весь избит, все мышцы ныли, тут кололо, там жгло. Испарения внутри цистерны действовали как анестезия, и время от времени он обжигал ими легкие, чтобы заглушить прочие боли.