Перстень альвов, кн. 1: Кубок в источнике

Со двора послышались голоса, и Альдона вскочила с места. Конечно, Лейкнир недолго выдержал в луговинах с отцом и работниками, когда знал, что в доме его ждет сама богиня Суль. Она успела выскочить из дверей как раз вовремя, чтобы отнять ковшик у служанки и налить холодной воды ему на спину – со двора в гридницу долетали преувеличенно громкие вопли и смех. Бергвида Черную Шкуру Альдона выбросила из головы: он был ей не страшен, пока возле нее оставался Лейкнир. Разве он не обещал поддержать горящую крышу у нее над головой? А он всегда выполняет свои обещания и всегда говорит то, что думает.

Через несколько дней Альдона поехала домой, к Золотому озеру. Вместе с ней отправился и Лейкнир: казалось, он принадлежит усадьбе Каменный Кабан так же прочно и неотделимо, как и она сама. Без нее родная усадьба была для него пустым местом, а его истинный дом был только возле Альдоны.

* * *

Было еще совсем рано, но почти светло: в середине лета ночи почти что не бывает. Торвард ярл спустился по каменистой тропинке к площадке, откуда открывался вид на корабельные сараи Аскегорда у самой воды. Возле сараев уже раздавались голоса, а «Крылатый Дракон» стоял в воде у берега, готовый к отплытию. Этот корабль Торвард раздобыл в прошлогоднем походе и очень им гордился. Отличный, прекрасно построенный и почти новый дреки на двадцать восемь скамей имел на переднем штевне голову дракона, украшенную двумя большими ушами с гребнем на верхнем краю. Огромные уши скорее напоминали крылья; считалось, что название корабля «Крылатый Дракон», но между собой его называли просто «Ушастый».

Несмотря на ранний час, Торвард ярл выглядел бодрым и сосредоточенным. Его черные волосы были тщательно расчесаны и заплетены в две косы, нарядный красный плащ был ровно посередине груди сколот большой серебряной застежкой с булавкой в виде молота. На башмаках красовались щегольские красные ремешки, на широком поясе блестели серебряные бляшки и подвески. Казалось, он собрался на праздник, и это утро действительно было для него праздничным: Торвард радовался, что наконец уплывает. В эту короткую летнюю ночь он почти не спал, выжидая, когда же пора будет уходить. Тайна Дагейды, которую он скрывал от всех, даже от той единственной, кто с ним ее делил, – от матери, измучила его. Его раздражало всеобщее любопытство, толки о неудачном сватовстве к дочери Вигмара Лисицы и предположения, что из этого выйдет. Ему хотелось забыть обо всем этом, и родной дом стал казаться душной темницей. И сейчас, перед выходом в море, его наполнял душевный подъем с примесью какой-то тревожной сосредоточенности. Мысленно он уже повернулся спиной ко всему тому, что его беспокоило здесь, но тревога еще не ушла из памяти и не давала ему вздохнуть свободно.

В стороне качнулись ветки орешника; Торвард поднял голову. Из-под ветвей выскользнула небольшая девичья фигурка и метнулась к нему. Быстро поднявшись, Торвард шагнул ей навстречу, обнял и приподнял на землей. Это была Тора, дочь Хумре рыбака из Серых Стен, дворика над самой водой, неподалеку от Аскегорда. Торвард любил всех девушек Аскефьорда, но Тору он в последний год любил больше прочих. Она не была самой красивой или самой веселой: небольшого роста, с коротким прямым носом и несколькими золотистыми веснушками, с зеленовато-серыми глазами и прямыми русыми волосами, она среди других не выделялась, но Торвард замечал в ней ум и внутреннюю силу, которые ценил и в мужчинах, и в женщинах.

Тора отчаянно-крепко обхватила его за шею, как будто сила ее объятий могла кого-то спасти. Она тяжело дышала после того, как бежала всю дорогу от отцовского дворика, боясь опоздать. Но, обнимая Торварда, в то же время она знала, что все-таки опоздала. Она знала, что он, сидя на этом камне, думал вовсе не о ней, хотя им предстояли долгие месяцы разлуки. Потом встала на землю, отстранилась и посмотрела ему в лицо.

– Собрался наконец, – сказала она. – А мне не сказал.

– Так все же знали. – Торвард слегка пожал плечами. – Да и что меня провожать? Вчера напровожались.

– Вчера – они, – Тора слегка кивнула в сторону Ясеневого Двора, имея в виду ярлов и дружину. – А сегодня – только я.

Конечно, дочери рыбака не нашлось места на прощальном пиру.

Они помолчали, Торвард опять сел на камень, Тора стояла рядом, слегка поглаживая его по волосам.

– Хорошо, что ты не плывешь на Квиттинг, – сказала она чуть погодя.

Торвард покосился на нее:

– Все равно я не женюсь на дочери Вигмара. Не хочу иметь родню на Квиттинге.

При этих словах он вспомнил свою квиттинскую родню – Асольва Непризнанного, Эйру… Дагейду. У него все-таки имелась родня на Квиттинге, и от этой родни ему не избавиться, но он мог хотя бы не связывать себя новыми узами с этим проклятым полуостровом. Впрочем, сватаясь к Альдоне, он еще ничего не знал о Дагейде. Ничего не знал…

Но Тора думала о другом.