Перстень Харома

— Мне тоже нужно спешить, — и направился к выходу из комнаты Фатенот.

— А мы? — спросили воробьи.

— А вы у себя дома, — ответил им товарищ Тёмный и скрылся за дверью. Онти и Рохо снов превратились в юношу и девушку, собираясь уходить, но их остановила Фатенот:

— А вам связать вашу судьбу? — спросила она, держа в руках их нити.

— Мы сами! — хором закричали Рохо и Онти, и Фатенот со смехом отпустила нитки.

Товарищ Тёмный в это время находился на станции репликации.

***

Барберос Бандрандос понял, что его коварно обманули, но бесполезно не дёргался, понимая, что эмоции ничего не дадут, тем более что окутавший стадо морок лишил их на некоторое время возможности ориентироваться в пространстве и времени.

Вместо бесполезной суеты он принялся вычислять, кто его так хитро подставил и начал перебирать сведения в глифомах, сопоставляя факты. При первом приближении он сразу же подумал о Страннике, который болтался рядом, но, когда присмотрелся к его поведению за последнее время, то понял, что нынешняя акция – не его работа. Странник работал по мелкому, стырит одного амомедара и скроется на время, а чтобы утянуть кучу амомедаров вместе с Хранителем – для него, со стопроцентной вероятностью, слабо.

На планете, которую местные называли Глаурией, кроме Хранителя, украденного Бандрандосом, находились Хранитель, Творец и Координатор, который недавно удалился через станцию репликации. Кроме того Бандрандос заметил на планете ещё одну сущность, не определяемую категорией, но решил, что в силу её немощи брать её во внимание не стоит.

Всё же, стараясь быть последовательным, Бандрандос решил: первое, что он сделает, опустившись на Глаурии – проверит эту невыразительную сущность, так как в непонятном может храниться истина.

То, что похитители находились на Глаурии, подтвердили симпоты, как только морок развеялся. Странника давно и след простыл, так как его симпоты не проглядывались в данной звездной системе, а вот на Глаурии все оставались на своих местах.

Кроме странной сущности, которая переместилась к месту, откуда Бандрандос забрал Хранителя. Он не понимал, куда за такое короткое время девались амомедары и Хранитель, но барберос решил, что на все вопросы ответит странная сущность.

Оставив остальным барберосам разъяснения по общей тактике при непредвиденных обстоятельствах, Бандрандос стал снижаться, направляясь в место, куда переместилась странная сущность. Оказалось, что вместе с сущностью переместилось и ее стадо, с которым она тесно связана эмоционально.

Для Бандрандоса такое положение вещей только на руку, так как давало ему возможность дополнительного воздействия на сущность. Сам себе Бандрандос не мог позволить такой роскоши, потому что такое поведение чревато тяжелыми последствия: отождествляя себя с подопечными, некоторые Хранители и, даже, Творцы создавали очень глубокие зависимости, пагубно сказывающиеся на них самих. Многих таких Бандрандос встречал в виде Странников, опустошенных эмоционально, но не желающих уйти в забытьё.

У Бандрандоса имелась своя философия, которая помогала ему водить своё стадо миллионы лет, не потеряв ни одного барбероса, помогавшая ему всегда иметь нужное количество амомедаров. Это философии поддерживались его барберосы, видевшие реальные результаты неуклонного роста стада и его стабильности.

В сущности, его философия не отличалась сложностью и, переведённая на человеческий язык, гласила: если хочешь иметь кусочек амомедара на вечер, накорми его с утра. Обычно, приземлившись на планету, амомедары напитывались эмоциями, а когда приходила пора улетать к следующей звезде, то оставляли одного недремлющего барбероса, который вёл стадо, а остальные посасывали амомедаров.

Впадая в нечто похожее на транс, барберосы начинали своими симпотами теребить амомедара, извлекая из него эмоциональные ощущения и наслаждаясь ими до следующей звезды. Использованных амомедаров опускали на планету, чтобы они снова набрали эмоций, вырастая до прежних размеров. Амомедарами торговали, но очень редко.

Обычно, их обменивали на что-то чрезвычайно нужное или дарили Хранителям за разрешение пасти своё стадо на планете, но делалось такое нелегально, хотя нарушений законов Кольца в таком дарении не наблюдалось. По негласным законам Кольца принимать амомедаров не рекомендовалось, что, по существу, соответствовало запрету.

Бандрандос приземлился возле дома Манароис, чем перепугал всех помощников Манароис, только Туманный Кот оставался невозмутим и спокоен. Встревоженные коровы поднимали глаза на громадину барбероса и тревожно мычали, что же касается людей, то они растерялись не меньше животных.

— Что это за чудо? — спросила Марэлай, прячась между отцом и матерью, но Хенк ответить дочери не мог, так как и сам не знал, с чем они столкнулись. Поднимаясь выше дуба у колодца, барберос окинул симпотами всю компанию, собравшуюся возле странной сущности, которую млекопитающие называли Туманный Кот, и решил, что так называемый Кот всё расскажет или он его так размажет, что тот будет собирать своё эго не меньше ста гигапрасеков.