Первая академия. Том 1

Всю наигранную строгость Вяземского как рукой сняло. Его глаза блестели от любопытства. Ректор забыл и про дуэль, и про Огинского. Моя сила — вот что по-настоящему интересовало главу академии. Он знал, что мало какой абитуриент способен победить в драке третьекурсника, он видел мою печать, которая с начала учёбы разрослась и начала обретать структуру. Последнее, по моим наблюдениям, даже у студентов четвёртого курса происходило нечасто.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — развёл я руками, — но объяснить, увы, не могу. Если даже вы не понимаете, почему так происходит, то что же может понимать обычный первокурсник? Я удивлён не меньше вашего.

— Ох, врёте, господин Васильев, — погрозил мне пальцем ректор.

— Чистая правда, ваше сиятельство. Я не знаю, откуда у меня такой талант.

— Ладно, пусть так, но я должен это видеть собственными глазами. Придётся вас ещё раз, хе… проэкзаменовать. А то, может, вам уже аттестат пора выписывать? А? Ладно-ладно, не бойтесь, выгонять вас не будем, — и тут ректор вернул свой прежний строгий вид, да и тот его стал серьёзнее. — Однако наказать и вас, и Огинского я просто обязан.

— Таков ваш долг, — кивнул я.

— Тогда вот как поступим. Неделя карцера и месяц — запрет на выезд из академии.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но у меня нет возможности находиться взаперти целый месяц. И дело не в моей прихоти, а в том, что в ближайшее время я должен вернуть свою прежнюю фамилию, для чего потребуется совершить поездку. К тому же есть дела, игнорирование которых повлечёт материальные потери для меня и моего рода. Как вы знаете, я оказался единственным наследником, и хоть дела мои сейчас ведёт попечитель, мне придётся…

— Ладно-ладно, успокойтесь, — ректор жестом прервал мою реплику. — Фамилия, дела рода… Я всё понял. Тогда поступим так. Неделя карцера и месяц — хозяйственные работы. Надеюсь, на это у вас возражений не будет?

— Благодарю, ваше сиятельство, — кивнул я.

— Ну всё, тогда можете быть… свободны, — с сарказмом произнёс Вяземский.

Собрав кое-какие вещи на неделю и книги, я в сопровождении Комаровского отправился в подвал одного из хозяйственных корпусов.

Карцер издавна использовался для наказания сильно провинившихся учащихся. Такое наказание практиковалась как в школах, так и в высших учебных заведениях годов до шестидесятых-семидесятых двадцатого века. Фактически тебя просто сажали, словно в тюрьму, в небольшое подвальное помещение без права выхода на улицу, и вешали на руку блокирующий браслет, чтобы ты не мог воспользоваться магией.

В Первой академии тоже имелись такие комнатушки для наказания, но выглядели они не так страшно, как я себе представлял. Тут были все удобства: санузел, электрический свет, отопление. Даже картина на стене висела с каким-то библейским сюжетом, видимо, для назидания.

Три раза в день приносили еду из столовой для бедных, а после окончания занятий приходил надзиратель группы и передавал список материалов, которые требовалось изучить. Одно плохо — я оказался оторван от тренировок. Я не мог ни присутствовать на занятиях, ни упражняться самостоятельно. Хотя… кое-что сделать всё же получилось.

Моё запястье сковывал браслет с тремя уровнями блокировки. По мнению Комаровского, он должен был нейтрализовать мою магию. На деле же получилось так, что магия блокировалась не полностью, оставалась возможность управлять эфиром и даже создавать слабые заклинания. Давалось это большим трудом и требовало много времени, однако, как мне показалось (хотя в своей практике я это не использовал) такая тренировка с дополнительно нагрузкой могла быть полезной для прокачки эфирного баланса и выносливости. Поэтому всё свободное время я только тем и занимался, что создавал небольшие огоньки в руках, а потом подолгу отдыхал, восполняя потраченную энергию.

В подвале меня заперли в понедельник ночью, а в среду после занятий явился Комаровский, как обычно, вручил листок со списком пройденных тем и велел следовать за собой.

Привёл он меня в пустой зал для занятий огненной магией, а минут через пять подошёл ректор. Комаровский снял с меня браслет и удалился из зала.

— Как поживаете, господин Васильев? — поинтересовался Вяземский с нескрываемым ехидством.

— Спасибо, хорошо, ваше сиятельство, — ответил я. — В моих новых апартаментах тепло и светло, и есть все возможности для занятий.

— Рад, что наши специальные апартаменты пришлись вам по вкусу. Однако я подумал, что недельный перерыв в тренировках — это слишком много. Вам не помешало бы размяться. Заодно покажете мне, на что способны.

— Благодарю, это очень великодушно, — сказал я не без сарказма.

Вяземский хмыкнул:

— Ну тогда не будем терять время. Покажите заклинание, которым вы победили вашего соперника.

Я сосредоточился на нужном символе, повернулся к кирпичной стене и, выставив вперёд руки, изверг пламя такое же, как и во время драки с Огинским. Когда закончил, ректор важно кивнул:

— Впечатляет. У вас действительно талант. Признаться, до этой минуты я сомневался в ваших возможностях. А теперь…