Первая из Гвардейских. 1-я танковая армия в бою

21-я гв. мбр. В 7.00 28 апреля 3-й мсб, при поддержке танков 69-го тп и 48-го ттп, после 30-минутного артналёта, в котором участвовали две батареи 291-го тап, 1317/25-й лабр, 1/265-й гв. мп, преодолевая сопротивление, к 13.00 28 апреля овладели железнодорожным узлом Потсдам. К исходу 28 апреля части бригады достигли станции метро «Кленстрштрассе», где было захвачено большое количество пленных. Ночью бригада пополнялась боеприпасами и продовольствием.

По мере продвижения войск армии к центру Берлина, сопротивление противника становилось всё более ожесточённым. Остатки его войск, прикрывающих подступы к городу, весь гарнизон Берлина, в том числе полиция, военизированная и тюремная охрана, ряд учебных и специальных подразделений, а также многочисленные формирования фольксштурма, окружённые войсками 1-го БФ и частью сил 1-го УФ, отчаянно оборонялись, используя водные рубежи и оборонительные сооружения, количество которых в центре города увеличилось. В этот период бои уже шли не за улицы и кварталы, а за отдельные здания и перекрёстки улиц. Сопротивление противника не прекращалось и после захвата того или иного объекта. Автоматчики и фаустники противника, используя развалины зданий и действуя поодиночке, выводили из строя личный состав и технику, даже в тылу наступающих частей.

Узкая полоса действия армии допускала ведение боя только ограниченным числом танков, СУ и орудий вдоль нескольких улиц. Все остальные силы армии, в том числе и приданные средства усиления, стояли на улицах в колоннах, неся потери от артиллерии и фаустников противника. Расширить полосу наступления было невозможно из-за резкого недостатка мотопехоты в корпусах. Острый недостаток мотопехоты отрицательно сказался на ходе боя. К моменту разгара боёв на улицах Берлина армия имела в танковых бригадах по 80-100 человек мотопехоты, а в механизированных бригадах по 300–450 человек мотопехоты. В ходе боёв, в связи со значительными потерями, количество мотопехоты сократилось ещё больше. Это привело к тому, что вся тяжесть уличных боёв была переложена на танки, СУ и артиллерию.

Кроме того, не имея достаточного количества мотопехоты, части не имели возможности очищать от мелких групп противника кварталы, пройденные танками. Принятыми мерами, главным образом, за счёт тылов, прочистки частей обслуживания и обеспечения, запасного батальона и других армий, удалось пополнить подразделения мотопехоты головных бригад. На пополнение мотопехоты пошли автоматчики специальных частей, в том числе мотоциклетных, химических и прочих. В резерве армии и корпусов не имелось ни одного автоматчика и пулемётчика.

Из допроса генерала Вейдлинга

«Для меня было ясно с первого же момента, что оборонять Берлин с надеждой на успех нет никакой возможности. С каждым днём положение обороняющихся ухудшалось. Русские сжимали кольцо вокруг нас всё больше и больше, с каждым днём приближаясь всё ближе к центру города. Я ежедневно докладывал вечером Гитлеру обстановку и положение.

К 29 апреля положение с боеприпасами и продовольствием стало очень тяжёлым, в особенности с боеприпасами. Я понял, что дальнейшее сопротивление, с военной точки зрения, безумно и преступно.

29 апреля вечером, после моего полуторачасового доклада Гитлеру, в котором я подчеркнул, что нет никакой возможности продолжать сопротивление, что все надежды на снабжение города с воздуха рухнули, Гитлер со мной согласился и заявил мне, что он отдал специальное распоряжение о переброске самолётами боеприпасов и что, если к 30 апреля положение с доставкой воздушным путём боеприпасов и продовольствия не улучшится, он даст санкцию на оставление Берлина и попытку войск прорваться.

30 апреля днём я созвал командиров дивизий – участков на совещание и, к моему удовлетворению, убедился, что все присутствующие разделяют мою точку зрения о необходимости попытаться прорваться и оставить Берлин. В это время ко мне в штаб пришёл оберштурмбаннфюрер СС. Положение к этому времени было до того напряжённо, что я был убеждён, что слухи о моём совещании проникли к Гитлеру и что это он прислал офицера СС убить меня. Я сказал присутствующим офицерам: “Внимание, он имеет приказ расстрелять меня”. В действительности оказалось, что оберштурмбаннфюрер принёс письмо за подписью Гитлера, это было в 14.30.

В этом письме Гитлер мне предоставлял свободу действий. В 17.00–18.00 30 апреля 1945 г. этот оберштурмбаннфюрер снова принёс пакет. В нём было приказание, подписанное адъютантом командира бригады СС, обороняющей имперскую канцелярию, чтобы я приостановил все намеченные мной мероприятия по оставлению Берлина, и что Берлин должен обороняться до последнего, и что мне необходимо явиться к генералу Кребсу. Я немедленно приказал командирам дивизий прекратить подготовку к оставлению города.