Первая конная армия

Хозяйка дала чистое белье, Гриша тут же его располосовал и, оперируя, как бывалая медсестра, сделал мне перевязку руки и ноги. Боль несколько утихла, но лечь спать я не мог. Лягу на правый бок — мешает раненая рука. Лягу на левый бок — усиливается боль раненой ноги. Попробовал было лечь на спину, но и на спине тоже было больно. Наконец я нашел наиболее удобное положение: сел за стол, на стол положил подушку, на подушку — больную руку и так отдыхал. Кружилась голова, подташнивало, и вообще чувствовал себя скверно.

4

Иловлинский казачий полк Колесова занял станцию Лог и одноименный поселок и после короткого отдыха в соответствии с полученным распоряжением выступил на соединение с дивизией.

Таким образом, на правом фланге обороны 10-й армии противник был разбит. Мы перерезали единственную железнодорожную магистраль, связывавшую белоказаков, наступавших на Царицын, с войсками Краснова, которые действовали против нашей 9-й армии, и установили связь с последней. Теперь, выполняя ранее принятое решение, дивизия должна была повернуть на Царицын, чтобы ударить с тыла по войскам противника, продолжавшим упорные атаки на центральном и южном участках обороны 10-й армии.

9 февраля в четыре часа утра дивизия выступила из Иловлинской на Качалинскую.

Каждый шаг, каждое движение причиняли мне нестерпимую боль. С большим трудом сел я на лошадь и поехал. В пути несколько поразмялся, и раны уже меньше мучили меня.

При подходе к Качалинской дивизия развернулась для боя, но вошла в станицу, не встретив ощутимого сопротивления белых. Тут у них был только штаб формирования. При нем находилось двести пятьдесят офицеров и полторы тысячи мобилизованных крестьян и казаков.

В Качалинской дивизия расположилась на ночлег. Ночью подошел сюда и полк Колесова. Я уже ложился спать, когда мне доложили, что на одной из сторожевых застав дивизии задержан человек и этот человек заявил, что имеет особое поручение к Буденному. Я приказал привести задержанного. Это был офицер в чине есаула по фамилии Аксенов, взятый в плен нашей дивизией в Прямой Балке. По пути из Прямой Балки в Дубовку, куда мы отправили пленных, он убежал и, добравшись до Качалинской, где ранее жил, снова угодил к нам в плен, не зная, что в Качалинской красные, как он сам откровенно признался.

Попросив меня выслушать его, Аксенов стал рассказывать, как казаки-старики заставили его вступить в белую армию, хотя после тяжелого ранения под Перемышлем он вернулся с германского фронта непригодным к строевой службе.

Конечно, никакого поручения у него ко мне не было. Аксенов выдумал его. И вот для чего: он боялся, что его расстреляют — поэтому и убежал из плена, а вторично попав в плен, решил, что у него теперь одна надежда — добраться до самого Буденного.

— Ходит слух, что Буденный относится к пленным великодушно и не расстреливает их, — сказал он. — Поэтому я и просил доставить меня к вам, надеясь на вашу справедливость. Я рассказал вам все как есть и заявляю, что если останусь жив, то служить у белых не буду. Если вы сочтете возможным, то сохраните мне жизнь и разрешите служить у вас там, где я могу принести пользу.

Я приказал отпустить Аксенова домой, считая, что там он больше всего принесет нам пользы — пусть расскажет казакам, как красные поступают с пленными.

Только увели от меня этого офицера, как с другой сторожевой заставы привели еще одного задержанного, который оказался командиром батальона 3-й бригады 39-й стрелковой дивизии нашей армии. Он сообщил, что его бригада, занимавшая оборону в районе станции Котлубань, 20 января была атакована и пленена конницей генерала Попова; ему удалось бежать, но в темноте он сбился с пути и оказался в Качалинской.

По сведениям, полученным от пленных, я знал, что группа генерала Попова состоит из казачьей дивизии четырехполкового состава, отдельной кавалерийской бригады трехполкового состава и двух пехотных полков генерала Маркова. По численности эта группа превосходила нашу кавдивизию, но мы находились в выгодном положении для нанесения удара по ней.

В три часа ночи дивизия, поднятая по тревоге, форсированным маршем двинулась на хутор Вертячий с целью отрезать противника, занявшего Котлубань, от его тылов, освободить взятую им в плен бригаду 39-й стрелковой дивизии и внезапно атаковать группу генерала Попова с тыла.

В хуторе Вертячем и соседнем с ним хуторе Песковатка дивизия захватила обозы частей генерала Попова и после этого резко повернула на восток, в направлении на Котлубань. По пути между Вертячим и Котлубаныо наш 4-й полк встретил конвоируемую белогвардейцами 3-ю бригаду 39-й стрелковой дивизии.

Она двигалась тремя колоннами, в хвосте которых конвойные везли на санях сложенное бригадой оружие. За санями артиллерийские уносы тянули пушки, захваченные противником у бригады.