Первая леди для Президента

Рванул к себе, сжимая спину, притягивая так близко, ломая сопротивления и наконец-то прижимая к себе всем телом, лихорадочно скользя руками по моей талии к животу и…замирая, окаменевая. Застыл. Ладонь где-то сбоку, она обхватила твердую округлость и замерла. Выдохнула и медленно подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом. Полным непонимания, беспомощности. Он явно растерян, обескуражен, его зрачки расширены, и он лихорадочно глотает слюну, так что дергается кадык.

У нас с ним не было таких моментов…Когда он узнал о Льдинке все было жутко, все было иначе. И сейчас мне безумно страшно, что он скажет. Сейчас я вот-вот упаду в обморок от ожидания реакции. Протянул руку и обхватил живот с двух сторон, не отрывая взгляда от моих глаз, тяжело дыша так же, как и я. И я уверена, что малыш внутри меня его чувствует, потому что вдруг изо всей силы ударил туда, где его ладони. С одной стороны, с другой. Наш ребенок пинается и, мне кажется, я на огромной качели взмыла прямо в небо. Так высоко, что дух перехватило. Вот он адский страх увидеть его реакцию…

И мне кажется, что он в шоке. Никогда раньше у Петра не было такого выражения лица. Его подбородок слегка подрагивает, брови чуть приподняты и сошлись на переносице. Он весь сосредоточен на движениях внутри меня. Как его ладони ловят толчки, накрывают именно там, где маленькие ручки или ножки пинаются изнутри. И…я вдруг поняла, что простила. Он не должен говорить ничего потому что я вижу это благоговение, этот трепет, этот триумф на его лице. Как загораются синие глаза, как они распахиваются шире, а чувственные губы начинает растягивать настоящая мужская самодовольная улыбка. И это сумасшествие в глазах вперемешку с нежностью и удивлением.

Вдруг схватил меня за бедра и приподнял, усаживая на стол, наклонился и сжимая руками живот прижался к нему лицом.

– Здравствуй…ребенок. Ты знаешь кто я? Я твой папа! Слышишь?

Толчки на секунду прекратились, а потом я ощутила, как живот вздрогнул прямо у губ Петра. Мои руки автоматически накрыли его голову и зарылись в волосы, по щекам снова потекли слезы. Его лицо скользит по моему животу вверх, по груди, по моей шее. По щеке щекой и губы целуют меня в лоб, в волосы.

– Это охеренный подарок…девочка. Неожиданный и охеренный.

Он весь дрожит, и я начинаю дрожать вместе с ним.

– Когда?

– В тюрьме…в первую встречу…– шепчу в ответ и невольно улыбаюсь вместе с ним. Мне нужно видеть это счастье на его лице, мне нужно пожирать его восторг и радость, чтобы ощутить ее наконец-то самой. Впервые за это долгое время. Понять вдруг, что я тоже могу. Что да! Я могу быть счастлива!

Он провел губами по моим губам, тронул мою нижнюю губу языком. Заставляя в ответ приоткрыть рот и ощутить, как волна электричества прошла по всему телу.

– Моя девочка, – ладони гладят мой живот, но я вижу этот дьявольский блеск в глазах, этот испепеляющий и такой знакомый мне голод, поднимает ладони выше обхватывая ими мою грудь.

– Нам можно? – вопрос…впервые вопрос, а ладони мнут мою плоть, трут уже затвердевшие соски, которые сейчас невероятно чувствительны.

– Можно, – отвечаю, задыхаясь и выгибаясь назад, чувствуя, как жадные губы спускаются к вырезу платья, а пальцы стягивают чашечки лифа вниз обнажая острые и вытянувшиеся соски которые тут же оказываются у него во рту по очереди с глухим стоном сжимает мои бедра, стаскивая вниз, разворачивая спиной к себе и наклоняя над столом.

– Я буду осторожен…, – почти рычит мне на ухо, поднимая юбку, стягивая трусики на колени и раздвигая для себя нижние губы, чтобы медленным, безумно медленным толчком войти в меня до упора, прикусывая шею где-то сбоку. – моему сыну придется потерпеть пока я буду любить его мать…

Любить…он сказал любить. Только от этого слова в наслаждении закатились глаза и мега чувствительная плоть послала импульсы взбудораженному и возбужденному мозгу. Подушечки пальцев массируют клитор очень нежно, но меня накрывает так сильно, что я кричу от нахлынувшего безумно яркого оргазма сильно сжимая плотью его пульсирующий член.

– Пиз***ц – хрипит мне на ухо и дергается вместе со мной и я чувствуя, как растекается внутри его семя…, – полгода…, – задыхаясь и хрипя мне в затылок, – без моей женщины слишком долго.

Потом мы лежим на диване. И он что-то рассказывает мне пока я смотрю в потолок и понимаю, что кажется впервые за много лет меня не раздирает от волнения и от боли. Впервые я верю, что у НАС все будет хорошо.

И я тихо прошу его, целуя пальцы, которые гладят мое лицо.

– Поехали домой, Петя…

– Скоро…скоро поедем домой!

***

К детям мы приехали ближе к вечеру. Вместе.

С нами только охрана и всего три машины. Один эскорт уехал за мнимой машиной президента совсем в другую сторону вместе с журналистами. Мы же вырвались на обычных автомобилях.

Лиза застыла в нерешительности, прижимая руки к груди, а Аня бросилась к отцу с громким воплем.

– Папааааа! Папочка! Я говорила им, что ты не умер говорила! Я знала! Я же видела тебя!

– Тссс…это секрет ты помнишь?