Первая любовь

She's prettier than ever.'	Она еще похорошела.
Meidanov gave me Zina?da's address.	Майданов дал мне адрес Зинаиды.
She was staying at the Hotel Demut.	Она остановилась в гостинице Демут.
Old memories were astir within me.... I determined next day to go to see my former 'flame.'	Старые воспоминания во мне расшевелились... я дал себе слово на другой же день посетить бывшую мою "пассию".
But some business happened to turn up; a week passed, and then another, and when at last I went to the Hotel Demut and asked for Madame Dolsky, I learnt that four days before, she had died, almost suddenly, in childbirth.	Но встретились какие-то дела; прошла неделя, другая, и когда я наконец отправился в гостиницу Демут и спросил госпожу Дольскую -- я узнал, что она четыре дня тому назад умерла почти внезапно от родов.
I felt a sort of stab at my heart.	Меня как будто что-то в сердце толкнуло.
The thought that I might have seen her, and had not seen her, and should never see her-that bitter thought stung me with all the force of overwhelming reproach.	Мысль, что я мог ее увидеть и не увидел и не увижу ее никогда, -- эта горькая мысль впилась в меня со всею силою неотразимого упрека.
'She is dead!' I repeated, staring stupidly at the hall-porter. I slowly made my way back to the street, and walked on without knowing myself where I was going.	"Умерла!" -- повторил я, тупо глядя на швейцара, тихо выбрался на улицу и пошел не зная сам куда.
All the past swam up and rose at once before me.	Все прошедшее разом всплыло и встало передо мною.
So this was the solution, this was the goal to which that young, ardent, brilliant life had striven, all haste and agitation!	И вот чем разрешилась, вот к чему, спеша и волнуясь, стремилась эта молодая, горячая, блистательная жизнь!
I mused on this; I fancied those dear features, those eyes, those curls-in the narrow box, in the damp underground darkness-lying here, not far from me-while I was still alive, and, maybe, a few paces from my father....	Я это думал, я воображал себе эти дорогие черты, эти глаза, эти кудри -- в тесном ящике, в сырой, подземной тьме -- тут же, недалеко от меня, пока еще живого, и, может быть, в нескольких шагах от моего отца...
I thought all this; I strained my imagination, and yet all the while the lines:	Я все это думал, я напрягал свое воображение, а между тем:
'From lips indifferent of her death I heard, Indifferently I listened to it, too,' were echoing in my heart.	Из равнодушных уст я слышал смерти весть, И равнодушно ей внимал я, -- звучало у меня в душе.
O youth, youth! little dost thou care for anything; thou art master, as it were, of all the treasures of the universe-even sorrow gives thee pleasure, even grief thou canst turn to thy profit; thou art self-confident and insolent; thou sayest, 'I alone am living-look you!'-but thy days fly by all the while, and vanish without trace or reckoning; and everything in thee vanishes, like wax in the sun, like snow....	О молодость! молодость! тебе нет ни до чего дела, ты как будто бы обладаешь всеми сокровищами вселенной, даже грусть тебя тешит, даже печаль тебе к лицу, ты самоуверенна и дерзка, ты говоришь: я одна живу -- смотрите! а у самой дни бегут и исчезают без следа и без счета, и все в тебе исчезает, как воск на солнце, как снег...