Первая любовь (СИ)

      Что за спектакль был только что разыгран для него? Зачем? Не осмелится же этот мальчишка начать с ним свою игру... Или осмелится? Что это? Наглость? Дерзость? Борзость? Или глупость на грани, лишенная страха и инстинкта самосохранения? Хотел бы он влезть в эту черноволосую голову и там покопаться, чтобы найти ответы на эти вопросы, чтобы понять, как им сосуществовать дальше. Сейчас, широко шагая по городским улицам в сторону одной из площадей, Дима обещал себе отойти в сторону и не обращать внимания, сделать вид, что Бастова не существует в природе, им осталось не так уже и долго. Через неполный год закончится школа, и тогда Стаса совершенно определенно не будет в его жизни. От этого становилось грустно, этому сопротивлялась какая-то незначительная частичка его души, не желая отпускать черноволосого мальчишку с яркими глазами, ведь мир без него станет другим. Маркелова раздражал и бесил этот тоненький голосок, поэтому он заставлял себя громко думать о чем-то другом, чтобы заглушить то, что не поддавалось контролю. Но главное, Дима отчетливо понимал, что сорвется, он не сможет игнорировать Стаса, не сможет не замечать его, это невозможно. Его голос, который он несомненно будет улавливать в толпе других учеников, черные волосы, переливающиеся на солнечных лучах, проникающих через огромные окна школьных коридоров, необыкновенные чересчур светлые глаза, которые манили и притягивали, хрупкая фигура и острый язычок. Он будет видеть Стаса практически каждый божий день или просто знать, что тот в школе - в одном помещении с ним. Даже сейчас от такой гипотетической близости рвало крышу, а ноги сами собой разворачивались, чтобы вернуться к углу дома и продолжить тот странный разговор, чтобы вынудить Стаса нарваться, Дима знал, что этот щенок не будет молчать, не сможет. Это и столкнуло их лбами - природная тяга одного задирать того, кто интересен, а второго отвечать на каждую подначку. Точка соприкосновения, которую ни один из них не в силах обогнуть.

      Маркелов пересек площадь и опустился на лавочку лицом к фонтану, который продолжал еще работать и выпускал в воздух тонкие струи воды. Мысли о Стасе его измотали, он устал думать о нем, потому что делал это постоянно, его клинило на этом мальчишке настолько сильно, что порой Дима просыпался среди ночи с осознанием того, что Бастов ему снился. Это бесило, мальчишка вытеснил из головы даже мысли о будущем, которое Дима так любил строить, обходя вниманием требования родителей, после школы он собирался жить так, как хочет сам, а не слушаться команд своих дрессировщиков. Он часто мечтал и представлял, как решиться на откровенный разговор с отцом, рассчитывал разные варианты его развития и результаты, иногда Дима понимал, что готов уйти из дома. Под родительской опекой он просто уже не мог дышать. Но, как только, на горизонте возник Стас, мысли о свободе легко покинули сознание Димы, уступив место размышлениям об этом нереальном мальчике, что свалился словно снег на голову. Стас, Стас, Стас, он был везде и всегда, как будто окутал его нитями своего присутствия, заключил в какую-то клетку, у которой вместо прутьев были его глаза, его губы, тело, лицо, голос. Маркелов сходил с ума, глупо было отрицать это.

- Оу, не предполагал тебя встретить вне кровати в столь ранний час, - насмешливо произнес его лучший друг, закрывая собой тусклые лучи солнца, робко пробивающиеся из-за слоя тонких облаков.

      Дима поднял голову и криво улыбнулся Роме, за широкой спиной которого тихо стоял Саша, не спеша здороваться с ним.

- Моя мама порой бывает настолько заботливой, что от этой заботы хочется сбежать на край света, - ответил Дима и откинулся назад, облокачиваясь о деревянную спинку лавочки. - Гуляете голубки?

- Гуляем, - кивнул Рома и сделал широкий шаг в сторону, доставая из кармана куртки пачку сигарет.

      Саша потерял стену, за которой прятался и теперь был открыт взгляду Димы, Рома сделал это специально, намекая другу, что стоит извиниться за некоторые свои действия. Парень поморщился, но выбора у него не было, справа стоял серьезный Рома, выдувающий струйки дыма. Он ждал, и от слов Димы сейчас зависели их дальнейшие взаимоотношения.

- Саш, извини меня за вчерашнее, - наконец, произнес Дима, набрав в грудь побольше воздуха.

      Мальчик дернулся, как от пощечины и медленно повернул голову в сторону говорящего. Он не ждал этих слов, даже уговорил себя общаться с Маркеловым дальше, понимая, что эта мразь друг его парня, и этого ничто не изменит. Но Дима извинился, всколыхнув какую-то бурю эмоций в душе, среди которых преобладало удивление, граничащее с шоком. Саша кивнул и вновь встал ближе к Роме, прячась за его спиной.