Первая мировая. Корни современного финансового кризиса.

Я в Луге в 2 часа ночи, на перроне личный адъютант Крымова, корнет Квятковский: «Генерал Крымов приехал час назад, ждёт Вас!» Я доло­жил о смещении Корнилова и о приказе Керенского. Крымов вскочил с места и хлопнул кулаком по столу так, что упали свечи. Нецензурная ругань. «Я так и знал, что этому негодяю Керенскому нельзя верить ни на грош. Керенский поставил меня в гнусное положение. Придётся драться, начинать гражданскую войну!» Долго кричал Крымов, окру­жающие молчали.

28 августа. Стало известно — севернее Луги железная дорога ра­зобрана. 29 августа в 6 часов вечера генерал Крымов вызвал к себе начальника Донской дивизии и приказал ему и дивизии в 9 часов вечера выступить в город Лугу и далее двигаться на Петроград. Были собраны полки и сотенные комитеты и офицеры. Уговаривали выполнить приказ, казаки молчали. (Это уже специалисты от психологии — агитаторы Ульянова-Бланка поспешили приехать и постарались. — Р. К.).

Упорство было сломлено. Колонна дивизии двинулась. 30 августа. Колонну около 12 дня догнала машина, в ней начальник гарнизона Луги генерал-майор Изергин и от Керенского его помощник начальник «военного кабинета» полковник Самарин. Крымов сказал: "Я еду в Петроград, вызван Керенским. Указания будут из Петрограда!"»

Возникает вопрос: что за абсурд? — У генерала Крымова приказ Кор­нилова двигаться на столицу, свергнуть Керенского и захватить власть, а он, бросив армию, поехал единолично на переговоры с Керенским. Эту предательскую по отношении к Корнилову и России странность не понять, — если не знать, что генерал Крымов присягал дважды: раз как русский офицер — России и царю, а второй — масонам, и Керенский по этой линии был для него главный начальник. И теперь эти две клятвы генерала Крымова противоречили друг другу, и перед Крымовым встала классическая дилемма многих масонов — в данном случае какой клятве, кому служить и кого предать?

В. Н. Иванов: «.Генерал Дитерихс потом говорил, что генерал Кры- мов старался доказать свою лояльность Временному Правительству. Он вручил Керенскому свой приказ № 125, а тот, прочитав его, заявил, что все же считает Крымова соучастником Корнилова, вызвал главного во­енного прокурора.». Керенский сильно и долго кричал на Крымова как на провинившегося, нашкодившего мальчишку. Крымов не выдержал раздвоения и — «Утром 1 сентября из Петрограда в Лугу пришло сооб­щение: Крымов застрелился, и приказ выслать делегацию на похороны 2 сентября.» — отметил в своих мемуарах В. Н. Иванов.

«В результате крупного разговора с А. Ф. Керенским после неудачного корниловского мятежа в августе 1917 г. А. М. Крымов, как известно, за­стрелился, — отметил в своём исследовании В. Брачев, — Характерно, что на похоронах его, среди прочих, присутствовал и масон М. И. Терещенко, который и возложил на его гроб, по масонскому обычаю, белую перчатку». Понятно, что бедолага Крымов оказался между двумя начальниками: Корниловым и Керенским, между своим патриотическим сердцем и масонской присягой выполнять неукоснительно приказания старшего «брата». Как видим, — масоны были весьма благодарны ему за его посту­пок, фактически сорвавший замысел Корнилова спасти Россию.

«Генерал Крымов был Керенским обласкан (посмертно), всему составу корпуса было выдано новое обмундирование, полное снаб­жение. — фиксировал В. Н. Иванов попытку Керенского затушевать неприятный инцидент и его последствия. — Однако Петроградский Совет рабочих депутатов настойчиво требовал удаления казацких час­тей, и Керенскому пришлось уступить. Из-под Петрограда корпус был переброшен на Северный фронт.».

Кстати, ситуацию в российской армии в этот период также можно узнать из первых уст — от В. Н. Иванова: «Осень 1917 г. на всех фронтах проходила в полной тишине. и была очень буйно оживлена в тыловых прифронтовых городах, и особенно на станциях железной дороги. На­чалась массовая демобилизация действующей армии. Все станции были забиты людьми в серых шинелях без всяких воинских отличий, с котом­ками на спинах и с ружьями за плечами. Народ спешил домой, чтобы участвовать в революции, прежде всего, заботясь о земле (попавшись на лживые обещания Ленина. — Р. К.). В казачьих частях эта проблема волновала мало и даже побаивались, чтобы не вышло ущерба».

31 августа Петроградский Совет был уже полностью в руках Ленина, это было начало его победы. Освободили из-под ареста князя Львова, и он удалился к монахам в Оптину пустынь лечить свой разум. Никто из генералов не хотел быть главнокомандующим, все дружно и солидарно поддерживали на словах Корнилова. В конце концов — 1 сентября Ке­ренский объявил себя лично Верховным главнокомандующим.

Армия была деморализована. А славные генералы вместо того, чтобы действовать — только болтали, критиковали Керенского и чего-то ждали. В это время только один персонаж не ждал никого и ничего — он вылез из шалаша и начал действовать.