Третьего дня в 6
1/2 ч. вечера приехал Борис (великий князь Борис Владимирович. – В.Х.). О его приезде я только узнал накануне поздно вечером. Я был очень рад его приезду, т. к. он принадлежит нашему лагерю, и я мог с ним о многом поговорить. С ним приехало человек шесть или семь, в том числе граф Замойский и M-r Шек, – первый спрашивал о тебе, где ты и как здоровье. Графиня очень грустит по их имению, которое находится у немцев, а сама живет в Подольской губернии у родных. Бориса я поместил в комнате рядом с моей, где живут Керим и Вяземский, – мебель пришлось принести из другого дома, т. к. здесь ее не было, и комнатка вышла совсем приличная. Мы его поджидали к 5 ч., не позже… Гости же приехали так поздно, что только успели вымыться и приготовиться к обеду. Нас село за стол семнадцать человек. Просидели долго и накурили много. Вечером немного успел поговорить с Борисом. Он также был удивлен, что я не был зачислен в Свиту, но прибавил, что при моем отце с тремя членами семьи поступили также, а именно: (кажется) с Сергеем Александровичем, Николаем Михайловичем и Евгением Максимилиановичем Лейхтербергским. Но, во всяком случае, за теперешнее царствование это первый такой случай…В Гвардии, в корпусе Павла Александровича потери были очень велики, что говорят, можно было избежать. Когда Борис находился в Гвардейском отряде, то в это время был налет германских аэропланов, которые сбросили огромное количество бомб, более ста штук, были убиты лошади Павла А[лександровича], вагон Андрея и еще чей-то, были повреждены. Андрей находится при штабе Хана Нахичеванского. Борис был на наблюдательном пункте у Рауха в то время, когда разыгрывался очень удачный бой. Он там встретился с Дмитрием, который страшно обрадовался этой неожиданной встрече.
Вчера утром мы опять разговаривали. Я ему откровенно сказал, что я здесь изнываю и что когда вскоре буду в Ставке, то намерен просить… (что именно ты знаешь). Я только просил Бориса с своей стороны замолвить об этом слово и, таким образом, подготовить почву; уезжая он мне обещал поговорить с Государем и вообще он отнесся ко мне очень сочувственно… Кроме того, в конце августа будет как раз два года, как я уехал из Гатчины.