Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова

После убийства Григория Распутина великий князь Дмитрий Павлович, несмотря на заступничество почти всей Императорской фамилии, был сослан в Персию, в отряд генерала Н.Н. Баратова (1865–1932). Для его слабого здоровья это было очень опасно, отчего за него и пробовали заступиться его родственники. Вообще же, Дмитрий Павлович стал героем широких кругов общественности. Он был отправлен в изгнание в Персию, и, кто знает, может быть, именно это обстоятельство спасло ему жизнь.

Царская чета была опечалена всем случившимся. Запись дневника Николая II от 21 декабря 1916 г. гласит:

«В 9 час. поехали всей семьей мимо здания фотографии и направо к полю, где присутствовали при грустной картине: гроб с телом незабвенного Григория, убитого в ночь на 17 декабря извергами в доме Ф. Юсупова, кот. стоял уже опущенным в могилу. О[тец] Ал[ександр] Васильев отслужил литию, после чего мы вернулись домой. Погода была серая при 12° мороза»[539].

Многие либерально настроенные государственные и общественные деятели рассчитывали, что с убийством Григория Распутина мрачный период в истории России останется позади, и наступят новые, более светлые времена. Однако вскоре выяснилось, что это было лишь общее заблуждение. А.И. Гучков (1862–1936) писал в Москву своему брату Николаю:

«Допрыгались. Никакие предостерегающие голоса не помогли. Помогут ли кровавые события? И где эти события остановятся?.. На благополучное разрешение кризиса мало надежды»[540].

Член «Прогрессивного блока», кадет В.А. Маклаков (1869–1957), имевший прямое отношение к смерти Г.Е. Распутина, впоследствии признал, что убийство не принесло того, что ждали:

«Оно внесло в душу Александры Федоровны новое озлобление против всех, кто ее осуждал, т. е. против всего общества. Ее чувства передались Государю; политический поворот направо стал резок и агрессивен. Мертвый Распутин оказывался еще сильнее живого»[541]

.

С другой стороны для представителей правого лагеря и монархистов эта ситуация «раскачивания лодки» была очень тревожна. Они требовали ужесточения борьбы с революционной ситуацией. Так, например, член Государственного Совета, бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков (1871–1918) послал в декабре 1916 г. письмо Николаю II, в котором писал, что в Петрограде уже начался штурм царской власти и Россия «может остаться без монархии, как купол без креста».

Остановить надвигающуюся беду, по мнению Н.А. Маклакова, еще возможно, для этого нужно действовать единодушно, отложить созыв Государственной думы на возможно более отдаленный срок, ограничить деятельность общественных организаций. В начале февраля 1917 г. он советовал императору сосредоточить силы на борьбе с внутренним врагом, «который давно становится и опаснее, и ожесточеннее, и наглее врага внешнего»[542].

В наше время существует множество исторических трудов, освещающих с разных позиций создавшуюся политическую ситуацию в России в конце 1916 и начале 1917 гг. Суть ее выражается историком А.Я. Аврехом: