Первая Мировая война

К шестому пункту у нас особое внимание. Речь шла о России. Американский президент должен был проявить особую деликатность в этом вопросе. Ведь от состояния дел на Восточном фронте, от позиции России зависела судьба Запада. Президент так определил свою позицию: "Эвакуация иностранных войск со всей русской территории, такое решение всех вопросов, касающихся России, которое обеспечит получение ею возможности независимого определения своего собственного политического развития, проведения национальной политики; обеспечение приглашения ее в сообщество свободных наций на условиях гарантии независимого выбора своих политических институтов"[846]

. Как видим, Вильсон обещал России освобождение всех ее земель и приглашение в будущую всемирную организацию. "Обращение, которому Россия подвергнется со стороны своих сестер-наций в грядущие месяцы, будет убедительным испытанием их доброй воли, их понимания ее нужд". Можно предположить, что у Вильсона, когда он писал свои "четырнадцать пунктов", было представление, что русские могут не возвратиться в Брест-Литовск, где их ожидают устрашающие условия мира. Весь язык шестого пункта говорит, собственно, об этой надежде. Президент призывал реалистично это было или нет — к выводу германских войск с оккупационных территорий единой и неделимой России. Но тысячи копий документа, написанного президентом — профессиональным историком, не произвели ни малейшего впечатления на германских солдат, оккупировавших западную часть России.

В остальных пунктах Вильсон пообещал народам Австро-Венгрии "самые свободные возможности автономного развития"[847]. Менее щедр был президент, рассматривая вопрос об Эльзасе и Лотарингии. Он выразился вовсе не так, как того хотели в Париже, где считали обе провинции частью французской родины: "Несправедливость, содеянная в отношении Франции Пруссией в 1871 г., должна быть исправлена"[848]

. Такой лаконизм едва ли обрадовал французского премьер-министра Клемансо. А ведь главным образом именно французы сдерживали Западный фронт.

Вильсон, в отличие от большинства американцев, любил число тринадцать и именно тринадцатым пунктом хотел завершить свой проект фактического пересмотра системы международных отношений. Но ради этого пересмотра он добавил четырнадцатый пункт, который, в определенном смысле, стал самым главным — предложение о создании всемирной организации государств: "Должна быть создана ассоциация наций с целью обеспечения гарантий политической независимости и территориальной целостности как для великих, так и для малых стран"[849]

. Вильсон надеялся превратить такую организацию в механизм распространения американских идей, влияния (и даже американской конституции — как прототипа) на огромные регионы мира.

"14 пунктов" были вкладом в развитие системы международных отношений[850], важной вехой в отношениях Запада и России на этапе крутого русского поворота в сторону от буржуазной европейской цивилизации. На данном этапе американская сторона менее прочих западных государств приняла идею взаимного отчуждения, что в Петрограде оценили. В меняющемся европейском раскладе сил Соединенные Штаты сделали шаг навстречу красной России, пообещав восстановление всех русских земель и доброжелательное принятие России в семью наций. Это было важное событие в системе отношений Россия — Запад. Полковник Хауз считал часть речи президента, посвященную России, самой талантливой. Он полагал, что президент, не отступая от своих принципов, все же дает России шанс избежать отчуждения.

Американцы очень надеялись на эффект этой речи. Р. Робинс считал, что теперь Ленин не подпишет мира с немцами. И действительно, Ленин приветствовал речь как "большой шаг в направлении достижения мира". Для Ленина "14 пунктов" были началом прорыва блокады — стены враждебности со стороны Запада. Советское правительство пошло навстречу пожеланию президента Вильсона о распространении "14 пунктов" в России. "Известия" напечатали их полностью, а в виде листовок они были расклеены на домах, отправлены на фронт и в тыл. Казалось, что в стене, отделявшей Россию от Запада, появилась брешь. Э. Сиссон, представитель Комитета по общественной информации и лично президента, выслушал громкие комплименты Ленина в адрес речи Вильсона, но отметил финальное замечание: "Все это очень хорошо, но почему нет формального признания, и когда оно последует?"[851]

Особенно привлекательно с русской стороны смотрелась речь Вильсона на фоне позиции Клемансо и Ллойд Джорджа. Британский премьер в эти дни сказал: "Если нынешние власти России предпримут действия без согласования со своими союзниками, у нас не будет средств, чтобы предотвратить катастрофу, которая наверняка обрушится на их страну"[852].

Англичане как бы предупреждали, что при определенном повороте событий Германии будет позволено делать все, что она пожелает на Востоке, если она переместит туда с Запада центр своих военных усилий.