Первая мировая война

В Британии Хэйг остался в высшем командовании до самого конца войны, несмотря на потерю доверия к нему со стороны Ллойд-Джорджа, которая к концу 1917 года была почти полной. Во Франции недоверие к Жоффру, которое росло начиная с самого начала сражения под Верденом, привело к его восхождению до бессодержательного величия в декабре 1916 года. Однако не было сделано ни удовлетворительных изменений в отношениях между военной и политической властью — генерал Лютей, марокканский проконсул, назначенный на должность Военного министра во время смешения Жоффра, был наделён расширенными административными полномочиями без права командования во Франции — не была найдена удовлетворительная замена Жоффру. Выбор политиков, Нивель, был интеллигентен и убедителен; он изменил ситуацию под Верденом, как только немцы прекратили наступление, и его возвращение форта Дуомон стало успехом, увенчавшим два года быстрого восхождения от чина полковника. Однако события вскоре показали, что его уверенность в собственных способностях была преувеличенной, в то время как правительство, напротив, его недооценивало и потому недостаточно доверяло.

Оглядываясь в прошлое, легко увидеть, что происходило, как трудно было и такое время безошибочно принимать решения и действовать правительствам и Генеральным штабам. Фундаментальная истина, лежащая в основе неудовлетворенности системой и личностями во всех странах, заключалась в том, что поиск чего-то или кого-то лучше был тщетным. Проблема командования в условиях Первой Мировой войны была неразрешима. Генералы были подобны людям, лишенным глаз, ушей и голоса, не имеющим возможности наблюдать операции, которые они развернули, слышать сообщения о ходе их развития и разговаривать с теми, кому они первоначально отдавали приказы, когда дело уже началось. Война стала чем-то большим, чем люди, которые вели ее.

В Германии, в Британии и даже во Франции, где так много жизней было отдано защите родины, воля народа, тем не менее, оставалась несломленной. "Продержаться" — стало лозунгом в Германии. Как ни ужасны были страдания нации, все еще не возникало мысли принять неудовлетворительный результат. Вера в славную победу могла пройти, уступки продолжали считаться столь же немыслимыми, как и поражение. В Британии, которая начала страдать от больших потерь только в 1916 году, необходимость выстоять была даже сильнее. Год 1916-й видел подъем добровольческих настроений, который охватив миллионы, станет затухать, и законы о воинской повинности, последовавшие за этим, впервые в британской истории обяжут гражданских лиц к армейской службе. Тем не менее, запись в "Годовом регистре" гласит с очевидной ясностью: "перспективы… боевых потерь… кажется, совершенно неспособны изменить решение народа вести войну до успешного завершения". Даже во Франции идея "Священного союза" воспринималась как объединение не только политиков, но классов и регионов. Это убеждение также упорно сохранялось до конца 1916 года на том основании, что "Франция была объектом иностранной агрессии и, следовательно, должна была обороняться", Вопреки всякой логике, столь же упорно сохранялось другое убеждение — в том, что война может закончиться быстро, крахом Германии или блестящей победой Франции. Надежде на то, что Франция добьется победы, предстояло быть грубо разрушенной.

Французские мятежи