Первая мировая война

Превосходство немцев над русскими в сборе разведданных решило исход дела. Хотя русские знали, что численно превосходят немцев, их средства обнаружения вражеских позиций были несовершенны. Русская кавалерия, несмотря на свою многочисленность, не стремилась глубоко проникать во вражеские позиции, предпочитая, встретив сопротивление, спешиваться и образовывать линию огня. Несмотря на то, что русская авиация имела в своем составе 244 самолета и была второй по величине в Европе, воздушная разведка русских так и не смогла проследить перемещения немецких войск. Напротив, 2-й авиационный батальон немецкой армии и два дирижабля, базировавшиеся в Позене

[10]

и Кенигсберге, начали сообщать как о численности, так и о перемещении колонн русской армии еще 9 августа — за неделю до того, как русские войска пересекли германскую границу. Авиация и дирижабли продолжали обеспечивать поступление германскому командованию свежей информации о противнике на протяжении всей кампании.

Это были предварительные сведения, но они сыграли решающую роль. Располагая информацией о том, что Ренненкампф опережал Самсонова на несколько дней (причем этот интервал должен был увеличиваться по мере того, как Самсонов, пробиваясь через сельскую глушь и множество небольших притоков, питающих Вислу, отставал от намеченных сроков), Приттвиц смог без особых опасений решиться на развертывание большей части своей Восьмой армии к северу от Мазурских озер. Когда русские начали свое наступление 17 августа с пробной атаки в районе Шталлупенена, они были отброшены назад. Когда тремя днями позже в Гумбиннене появились их основные силы в полном составе, 1-й корпус Восьмой армии под прикрытием темноты начал атаку. Его командир фон Франсуа, один из многих германских офицеров гугенотского происхождения, был агрессивен и энергичен не только на вид, и этот настрой передавался и его войскам.

1-й, 3-й и 4-й гренадерские и 33-й стрелковый принадлежали к числу наиболее знаменитых прусских полков, При первой же возможности они свирепо атаковали русские войска. Однако накануне русские успели вырыть траншеи и укрепить деревенские дома и прочие постройки. По мере того как немцы пробивались вперед, их потери росли. Артиллерия, которая традиционно была наиболее подготовленной частью царской армии, заняла выгодные позиции и, ведя огонь с близкого расстояния, устроила настоящую бойню. Вдобавок германские батареи 2-й дивизии по ошибке весьма эффективно обстреляли собственную пехоту. Многие части искали спасения в поспешном отступлении, и хотя в конечном счете немцы сумели оправиться и вновь собраться вместе, они были слишком потрясены, чтобы вернуться на линию огня. В середине дня 1-й корпус сделал привал. Рядом с ним встал 17-й корпус под командованием знаменитого лейб-гвардейского гусара фон Маккензена, который, ободренный ранее поступившими сообщениями об успехах немецкой армии, атаковал русский фланг северо-восточнее. Проведи он перед этим рекогносцировку, он обнаружил бы, что на его фронте, как и перед корпусом фон Франсуа, русские успели окопаться. С занятых рубежей они буквально поливали огнем наступающую немецкую пехоту. Под обстрелом вражеской и своей собственной артиллерии германские части нарушили строй и бежали. К вечеру ситуация на передовой 17-го корпуса была даже хуже, чем у 1-го корпуса. Сражение под Гумбинненом грозило из тактического поражения превратиться в стратегическую катастрофу. Справа от 17-го корпуса 1-й резервный под командованием фон Белова контратаковал, чтобы защитить фланг Маккензена от наступающих русских войск. Но даже известие об этом успехе не смогло остановить паники, начавшейся в штабе Восьмой армии. Приттвиц склонялся к убеждению, что вся армия должна оставить Восточную Пруссию и отступить за Вислу.