Первая Мировая война

Двадцать шестого ноября новый главнокомандующий русской армией Крыленко обратился к германской стороне с запросом: согласно ли германское верховное командование на перемирие? Немцам не просто было приспособиться к новой реальности на их Восточном фронте. Характер и степень стабильности нового русского правительства были для правящего Германией класса тайной за семью печатями. Генерал Людендорф вызвал командующего Восточным фронтом генерала Гофмана и спросил, можно ли иметь дело с этими людьми. "Я, - пишет в мемуарах Гофман, - ответил утвердительно, так как Людендорфу необходимы были войска, и перемирие высвободило бы наши части с Восточного фронта. Я много думал, не лучше ли было бы германскому правительству и верховному главнокомандованию отклонить переговоры с большевистской властью. Дав большевикам возможность прекратить войну и этим удовлетворить охватившую весь русский народ жажду мира, мы помогли им удержать власть"{794}.

Перед Берлином стояла альтернатива: военным путем прорвать ослабевший фронт или в ходе мирных переговоров избавиться от России как от противника. Первый путь требовал задействования значительных войск - просторы России огромны. А судьба Германии решалась на Западе - там требовались дивизии, размещенные на Востоке. Немцы руководствовались фактором времени и экономии сил - они высказались за переговоры.

От переговоров Гинденбург и Людендорф ждали максимально быстрых решений. Все их мысли были уже на Западе. Несколько иначе думали австрийцы. Напряжение в двуединой монархии было таково, что каждый жесткий шаг грозил усугубить внутреннюю неустроенность. Чернин: "Удовлетворить Россию как можно скорее, а затем убедить Антанту в невозможности сокрушить нас и заключить мир, даже если придется от чего-то отказаться... Брест-Литовск дает шанс выйти из войны с меньшими потерями"{795}.

Переговоры

Над Восточным фронтом воцарилась тишина. 1 декабря большевики овладели ставкой верховного главнокомандования в Могилеве. Последний из главнокомандующих - генерал Духонин был убит революционными матросами. Людендорф 27 ноября 1917 г. назвал дату начала официальных переговоров - 2 декабря. Обстановка в Петрограде - да и в стране в целом - не располагала к академическим размышлениям. Правительственную делегацию формировал нарком иностранных дел Л. Д. Троцкий. Во второй половине дня 2 декабря 1917 г. на участке фронта близ Двинска три человека - лейтенант киевских гусар, военный хирург и солдат-волонтер - пересекли "ничейную землю". Горнист дал сигнал, замахали белыми флагами, и маленькая русская делегация пересекла германскую линию. Немцы завязали им глаза и повели в дивизионный штаб. Через сутки они были уже на обратном пути в Петроград: переговоры могут начаться через неделю в штаб-квартире командующего германскими войсками на Восточном фронте генерала Гофмана в Брест-Литовске.

Предварительные переговоры о перемирии вели генерал Гофман и представитель министерства иностранных дел Розенберг. Кайзер поручил государственному секретарю по иностранным делам Кюльману не просто подписать мир, а постараться установить с Россией отношения долговременного характера. "Несмотря ни на что достичь соглашения с русскими... Сейчас, как и после русско-японской войны, это сделать легче".

Ради быстрого дипломатического решения поручалось использовать как кнут, так и пряник. Показать русским, что Германия рассчитывает на долговременное сотрудничество. "В более отдаленном будущем император надеется установить с русскими тесные торговые отношения".

Замаячили призраки континентального союза против Запада. Эти идеи поддерживались гражданскими и военными аналитиками Германии, которые вырабатывали конкретные условия соглашения.

3 декабря 1917 г. Кюльман отправил кайзеру свои соображения: "Россия видится нам слабейшим звеном в цепи противника. Задачей является ее медленное ослабление и, по возможности, вывод из строя противостоящей коалиции. Это было целью той подрывной активности, которую мы осуществляли в России за линией фронта - в первую очередь помощь сепаратистским тенденциям и большевикам... Заключение сепаратного мира будет означать достижение нашей военной цели - достижение разрыва между Россией и союзниками. Оставленная своими союзниками, Россия будет вынуждена искать нашей поддержки".

Немцы абсолютно серьезно рассуждали о грядущем "союзе двух стран".

Это пряник, больше ощущался кнут. При непосредственном наущении немцев в период между просьбой России о перемирии и началом мирных переговоров недавно созданные национальные советы в Курляндии, Литве, Польше, части Эстонии и Ливонии выступили с декларациями о национальном самоутверждении. Задачей Кюльмана было защитить эти "подлинные выражения народного мнения". Объясняя лидерам рейхстага правительственную позицию, министр иностранных дел Кюльман 20 декабря 1917 г. утверждал, что главной целью является дезинтеграция "старой России". "Германия должна признать отделение Финляндии, Украины, Кавказа и Сибири, как только это сделает русское правительство".