Первая мировая война

В Праге австрийский призыв к перемирию воодушевил сторонников независимости Чехии. Собравшийся в муниципалитете Чехословацкий национальный совет, сформированный тремя месяцами ранее, взял на себя функции правительства и по телефону приказал представителям австрийских властей в Пражском Граде передать ему власть, взял под контроль улицы и объявил о независимости Чешского государства. Вечером австрийские войска в замке сложили оружие, а чиновники оставили свои кабинеты. Так появилось Чешское национальное государство – без границ, без международного признания, без согласия Вены, с одной лишь столицей под его контролем.

29 октября, когда австрийские войска отступали от Пьяве к Тальяменто, более 600 итальянских, французских и британских самолетов нанесли удар по длинным, медленно двигавшимся колоннам из людей, орудий и снаряжения. Это была безжалостная бомбардировка, защититься от которой австрийцы не могли. Королевские ВВС сбросили несколько сотен бомб и сделали более 50 000 выстрелов из пулеметов. 19-летний британский офицер Бернард Гарсайд впоследствии вспоминал картину, оставшуюся после их налета. «Вдоль дороги лежали разбитые машины и их обломки, мертвые лошади, некоторые с оторванными конечностями и вспоротыми животами, трупы людей на дорогах и в полях, куда они бежали, спасаясь от бомб и пушек наших самолетов, и почему-то вылетевшие из карманов вещи. Я не хочу подробно описывать то, что видел, но это было ужасно». Примерно то же самое происходило месяцем раньше, при налете на турецкие войска, отступавшие к Иордану.

Перемирие с Австрией вступило в силу только 4 ноября. Тем временем отступление продолжалось под ударами авиации союзников.

На Западном фронте генерал Першинг по-прежнему беспокоился, что немцы смогут возобновить войну весной. 30 октября он решительно высказался за то, чтобы продолжать наступление до тех пор, пока немецкая армия не капитулирует. «Перемирие, – предупреждал он, – поднимет боевой дух немецкой армии, позволит ей реорганизоваться и позже оказать сопротивление». Но призыв Першинга добиваться безоговорочной капитуляции был отвергнут Ллойд Джорджем и Клемансо, которые теперь не сомневались, что смогут навязать Германии жесткие, подавляющие условия, даже если ее армия не сложит оружие на поле боя. Фош также не боялся военного возрождения Германии, о котором говорил Першинг. «Я не веду войну ради войны, – заявил Фош полковнику Хаусу, эмиссару Вильсона. – Если посредством перемирия я добьюсь условий, которые мы требуем от Германии, то я буду удовлетворен. После того как эта цель будет достигнута, ни у кого не будет права пролить хоть одну каплю крови».

Мирные переговоры с Германией продолжались, бои тоже. 30 октября Тирпиц писал принцу Максимилиану: «Враг, способный оценить нашу силу, не проявит к нам больше милосердия, если мы разоружимся раньше времени, а проявит еще большую грубость и жестокость, когда к радости победы прибавится презрение». Тирпиц не сомневался, что, коль скоро Германия решит отвергнуть условия союзников, «внезапная необходимость возобновить войну окажет сильнейший психологический эффект», причем в пользу немцев. Если Германия отклонит предложенные условия перемирия, полагал он, это вызовет «ужасное разочарование» у «уставших от войны народных масс во вражеских странах», чему будет способствовать также «наше усиливающееся героическое сопротивление на фронте». Принц Максимилиан отверг его призыв к конфронтации и продолжению войны.

На Западном фронте продолжались бои. Среди британских солдат, участвовавших в сражениях в последние дни октября, был и поэт Уилфред Оуэн, чей батальон наступал через французские деревни, только что оставленные немцами. Оуэн был возмущен тем, что руководители союзников отвергли предыдущие обращения немцев о начале переговоров. «Местные жители несчастные, грязные и запуганные, а некоторые боятся нас, что неудивительно после того, как мы обстреляли их три недели назад, – писал он 29 октября другу, поэту Зигфриду Сассуну. – Я не рассказывал тебе, что в последней деревне за одну ночь от страха умерли пять здоровых девочек? Люди в Англии и во Франции, которые помешали мирному отступлению врага из этой местности, теперь губят престарелых французских крестьян и очаровательных французских детишек, которые становятся жертвами наших обстрелов. Снаряды, изготовленные женщинами в Бирмингеме, в эту самую минуту обрушиваются на маленьких детей, которые живут неподалеку отсюда». Появились слухи о капитуляции Австрии. «Новобранцы приветствуют это известие радостными криками, но ветераны лишь прикусывают свои трубки и продолжают чистить винтовки – они не верят».