Первая мировая война в 211 эпизодах

Рана, полученная той ночью в ущелье, оказалась пустяковой. И теперь он снова на фронте, после того как подлечился в госпитале в Будапеште и прошел реабилитацию, занимаясь закупкой лошадей для армии[77] в венгерском приграничном городе Маргита, где, кстати, успел закрутить роман с девушкой из буржуазной семьи, строгих правил, потрясающе стройной и высокой, — впрочем, роман так ничем и не увенчался.

Блуждания по карпатским ущельям и перевалам утомляли монотонностью и отсутствием конкретных результатов. За последние месяцы обе стороны отвоевали себе какие-то кусочки территорий, то там, то сям, потеряв при этом гигантское количество людей, в первую очередь из-за морозов, болезней и нехватки еды[78]

. Келемен и сам ощущал запах, разносившийся окрест: старые трупы оттаивают на весеннем солнышке, а к ним прибавляются все новые и новые. Мало кто говорил теперь о скором окончании войны.

Воинская часть Келемена находится сейчас за линией фронта и выполняет в основном полицейские функции, охраняя длинные, извивающиеся колонны обозов с пропитанием, которые постоянно ползут по этим слякотным дорогам. Это было легким занятием. И безопасным. Он вовсе не рвался на передовую. Со своими гусарами он часто останавливался на постой в пустых школах венгерских деревень. Так было и сегодня. Пал Келемен записывает в своем дневнике:

В разрушенных школьных классах, заваленных соломой и превращенных в грязные стойла, парты стоят как испуганное стадо животных, рассеянных, загнанных, разбредшихся кто куда, а чернильницы напоминают оторванные от одежды пуговицы и лежат будто мусор по углам и оконным нишам.

На стене висит текст национального гимна с музыкой, карта Европы. Черная доска опрокинута на учительскую кафедру. На книжной полке собраны тетрадки, хрестоматии, карандаши и мел. Все это мелочи, но весьма красноречивые, по крайней мере для меня, часами вдыхавшего одну лишь мерзость. Когда в этих школьных книжках я прочитал простые слова — земля, вода, воздух, Венгрия, имя прилагательное, имя существительное, Бог, — я обрел подобие душевного равновесия, без которого так долго носился по волнам, словно пиратский корабль, без руля и ветрил.

43.

Суббота, 3 апреля 1915 года

Харви Кушинг составляет список интересных случаев в парижском военном госпитале

Серое, черное, красное. Эти три цвета все время бросались ему в глаза, когда он вместе с другими два дня назад ехал в автобусе от Орлеанского вокзала, через реку, мимо площади Согласия, и далее прямиком в госпиталь в Нёйи. С жадным любопытством взирал он на улицы города. Весь военный транспорт был серого цвета: штабные автомобили, санитарные машины, броневики. В черное облачились все, кто носил траур: “Похоже, каждый, кто не в военной форме, одет в черное”. Красного цвета были брюки военных, кресты санитарных машин и госпиталей. Его зовут Харви Кушинг, он американец, врач из Бостона, приехал во Францию изучать военно-полевую хирургию. Через пару дней ему исполнится 46 лет.