Первая мировая война в 211 эпизодах

Уложив детей в постель, они с подругой решают выяснить, в чем дело. Они выходят на балкон, выглядывают на улицу. В лучах закатного солнца они видят немецких солдат: те поют и кричат “ура”. Они откровенно разочарованы: “Мы столь стремительно лишились всякой надежды, что нам было совсем неинтересно, что произошло”. Но что же там все-таки происходит?

Один немец — ассистент больницы видит ее на балконе и радостно кричит: “Лемберг пал!”

Так значит, этот австро-венгерский город, который находился в руках русских с сентября прошлого года, теперь снова отвоеван. Большая победа для Центральных держав, почти, но только почти, затмившая прошлогоднее поражение Австро-Венгрии в Галиции. Но также и личная катастрофа для Лауры де Турчинович. В Лемберге служит ее муж Станислав[117]. От него давно нет никаких вестей. Не случилось ли чего?

Ее терзают неизвестность и страх. Жив ли Станислав? Может, его взяли в плен? Или он сбежал? “А колокола все звонили и звонили, и казалось, что они вбивают человека в землю”.

58.

Среда, 14 июля 1915 года

Мишель Корде празднует в Париже День взятия Бастилии

Летний пасмурный день, временами солнце проглядывает в разрывы облаков. Мишель Корде записывает в своем дневнике:

Притихшие толпы людей. Раненые мужчины, у некоторых ампутированы конечности, солдаты в увольнении, выгоревшие на солнце шинели. Сколько зрителей, столько и собирающих пожертвования на разные благотворительные цели. Мимо маршируют полки со своими духовыми оркестрами. Подумать только, все эти люди направляются прямиком на бойню.

На площади Звезды он замечает министра иностранных дел Делькассе, прибывшего в открытом автомобиле. Делькассе приложил неимоверные усилия, чтобы убедить Италию вступить в войну, так что сейчас он рассчитывал на крики “ура!” в свой адрес[118]. Но люди по-прежнему безмолвствуют. Корде истолковывает это молчание как неосознанный протест против войны и вместе с тем подозревает, что народ ликовал бы при известии о победах (один официант в министерстве поведал ему, что флажки, которыми отмечалась линия фронта на карте военных действий, покрылись паутиной). Раздаются звуки “Марсельезы”, и горе тому, кто не обнажил свою голову. Высоко в небе гудят самолеты.

Президент Пуанкаре произносит речь. Он вновь агрессивно, эмоционально и напыщенно говорит о войне “до самого конца”. (Всем известна напыщенная риторика Пуанкаре. В мае была опубликована его статья, и некоторые сочли, что это банальнейшая пародия, но оказалось, статья была подлинная.) Президент сформулировал и высшую цель войны, а именно “предотвращение кошмара немецкого шовинизма”. Корде: “Прозвучало предупреждение о зловещих результатах, к которым может привести односторонний мир. В таком случае он обрекает нашу страну на столь затяжную борьбу, что она может оказаться смертельной”.

В виде исключения войну можно ощутить и в Париже. Почти ощутить.

59.

Суббота, 24 июля 1915 года

Павел фон Герих получает контрприказ под Островом

Прохладная летняя ночь. Во тьме мелькают чьи-то фигуры. Грохотание, металлический скрежет, перешептывание. Время уже за полночь. Пару часов назад они получили приказ о форсировании реки, а потому вся работа по возведению укреплений была прервана, и вместо этого в колючей проволоке просто проделали дыру, с тем чтобы через нее пройти на штурм врага. Тут зазвонил полевой телефон. Контрприказ: наступление отменяется! Все вокруг вздыхают с облегчением, и фон Герих тоже, ибо он очень скептически относился к идее штурма: “Что мы выиграем от того, что оставим наши отличные позиции и займем новые на другом берегу реки?” Однако стратегия — не его дело. “Ответственность несут другие, а я лишь подчиняюсь приказу”. И теперь они заняты тем, что снова чинят свои заграждения.

Звонит полевой телефон. Контрприказ: начать наступление в два часа!

Они снова начинают проделывать проходы в собственном проволочном заграждении. Как раз к назначенному времени работа завершена. Солдаты строятся, готовясь к бою. Снова звонит телефон. Контрприказ: отменить наступление! Фон Герих рад, что оно вновь отменяется, но вместе с тем и раздосадован: “Старая песенка. Мы не успели укрепиться, разрушили прежние заграждения и без толку нервируем солдат”.